"Департамент Доставки Щастья: болтовня про разум и сердце", Джен, оридж

[bumplitclub]

Название ДДЩ: болтовня про разум и сердце
Автор текста  T-Kuat
Бета все сами, пусть Великая Бета отдохнет))
Ориджинал: собственно, небольшой спин-офф вот этого. Запись открываю под участников клуба, если кого-то потеряла, пишите, добавлю.
Персонажи М., Телефон, курьер, Наво, и много кто ещё.
Жанр Эмм...я бы сказала, размышления.
Рейтинг G
Отказ Все мое, никому не дам :3
Размер 1339 слов
Аннотация Пара слов о мыслях и чувствах.
Предупреждение боюсь, не все может быть понятно, но затем и вешаю ссылку на начало герои могу-то кого-то напоминать но никаких копирайтов и фаников, чистое вдохновение от образов плюс дрим-каст в голове.
Комментарий Земля, прощай! В добрый путь.
Слова от [L] vija[/L]
черешня, фарфор, облизнуть, жук, светиться, выменять, прожилки, журчать, шоколад, по кругу, выхватывать, по линейке, раскалённый, ограничивать, самокат, рыхлый, по дорожке, отражать, кофейня, рухлядь, россыпь, стриж, промокнуть, маяк, медь, росчерк, галька, пропитаться

читать дальше?

–И?
–Что – и?
–Кого мы тут ждем?
Телефон огляделся. Мы сидели в маленькой кофейне, у самого окна. Почему именно это место Наво указала, как точку прибытия курьера, Телефон не уточнил. А я, как совершенно новый сотрудник, решил лишний раз перед глазами начальства, в лице –простите за каламбур- Головы не светиться, и молча увязался на задание за ним.
–Курьера,–ответил Телефон, сосредоточенно рассматривая скатерть и отливавший медью старинный кофейник у нас на столе.
–А что он должен принести?
–Тсс,–шикнул на меня Телефон, и добавил шепотом, – ладно, расскажу. После случая с той девушкой, Шеф не хочет пока тебя больше отправлять на серьезные задания…
–Так ведь это когда было!
–Зимой было. Вот он и считает, что летом ты ещё не такого натворить можешь. Поэтому он был не против, что ты сейчас пошел со мной. Хотя, ты бросил сортировку писем.
Я поморщился. Последние дни “сортировка” заключалась в спасении с одного из подвальных складов всякой важной рухляди –на втором этаже прорвало трубу. И “сверхважные” воспоминания, из тех, что не успели основательно промокнуть, были теперь, ровно, как по линейке, расставлены по всем подоконникам. С инвентарными номерами, приколотыми на самых видных местах. Остальные Мышь, Наво, Галатея из отдела по связям с общественностью, ещё пара девушек из бухгалтерии да я сушили старыми фенами. Дамы причитали при этом, каждая по очереди, будто плакальщицы на похоронах.
–Вот, поглядите, какой был стриж!—вздохнула Галатея, вытаскивая на свет Божий что-то, отдаленно напоминающее чучело птицы, и успевшее основательно пропитаться водой. –Его помнил номер двадцать два дробь шестнадцать а-б, но недавно, совсем недавно забыл! Если он не высохнет ко вторнику, это может стать просто катастрофой!
Я, сжав зубы, слушал и водил феном по огромному маяку из папье-маше, навевавшему нездоровые ассоциации. Кто мог помнить этот ночной кошмар архитектуры, я в инвентаре не посмотрел, но, судя по изъеденным молью стенкам, этот самый кто-то, предпочел бы совсем забыть про многострадальный маяк.
Потом настала очередь Наво, и она заголосила на жуткой помеси русского и французского над россыпью каких-то бумажных шариков. А потом, к общему оплакиванию имущества с подмоченной репутацией, присоединилась Кухонная Мышь. Понимая, что после Мыши все начнется заново, по кругу, я с ненавистью обозрел все ещё недосохший маяк, и стал прикидывать пути к отступлению. Вот тогда, на мое счастье, в корридоре мелькнула рыжая шевелюра Телефона, и я , буркнув что-то про начальство и зов долга, потрусил за ним, прочь из пропахщего сыростью коридора.
–Так вот,–Телефон снова покосился на кофейник, который упорно отражал растянутую вдвое входную дверь,–мы ждем секреты.
–Государственные? –съязвил я.
–Бери выше,–прищурился мой коллега.—Детские.
–Эм...
–Понимаешь,–телефон постучал ладонями по столу.—У детей сейчас совсем нет секретов. Им дают ответы, когда они даже не задали вопрос –и вот, они не способны удивляться и фантазировать. Хотя, нет, то, что они могут нафантазировать, обречено потом. Как бы тебе...вон, видишь вон того кота?
Я выглянул в окно.
За фонтаном, который нагло и призывно журчал прямо открытую форточку, на раскаленном от жары бордюре, под хлипкой черешней, сидел кот. Мы встретились взглядами, кот лениво облизнул нос, и отвернулся, потеряв ко мне интерес.
–Это не простой кот,–продолжал телефон. –Его намечтала одна девочка. Но вот досада, родители говорят, что она совершенно не умеет следить за животными. И поэтому кот уже много лет не может попасть домой.
Я вздохнул. Кот был красивый, с голубыми глазами, черным носом и лапками, почти, как сиамец, только очень пушистый.
–А где здесь секрет?—спросил я, насмотревшись на кота.
–А секрет не в коте,–Телефону принесли каппучино в красивой чашке, и он осторожно опустил ложечку в рыхлую сливочную пену. –Секрет здесь в том, что её с детства только и делали, что учили.
–Разве это плохо?—я покосился на кота, но тот, повернувшись ко мне хвостом, уже важно шествовал по дорожке куда-то в сторону сквера.
–Не плохо. Как бы это…–Телефон взъерошил рукой морковные волосы. –Просто многие родители уверены – стоит дать ребенку ответы, знания – и все, он будет сильнее всех. А на деле – как колченогий стол, качается и качается, потому, что одна ножка длиннее другой. Ум есть, считать, писать умеет, в компьютере разбирается, отличница в школе. А сердце слабое. В том смысле, что любить не умеет, привязываться. Мечтает полюбить, хоть кого-то, хоть что-то, а не умеет. Да что там, даже мечтать так, чтобы сбывалось, не умеет. Это пока только кот страдает. А потом родители начнут обижаться, мол, не любит нас, убегает из дома к друзьям. И с друзьями не очень-то получаться будет…
Телефон вздохнул. А я пожал плечами.
–Не знаю. Может, это не так уж и плохо, что ребенок много знает? Ежели ребенка ограничивать в пространстве, так сказать, давать опору в виде знаний там, всяких, он же будет развиваться…
–Умом-то будет. Но останется на всю жизнь слепым,–мрачно ответил Телефон. –Ты что же, не помнишь – зорко одно лишь сердце?
Я промолчал в ответ. По дорожке на самокате ехал мальчишка, лет семи, белобрысый, светлокожий, в синем комбинезончике. Кот остановился и почти с надеждой посмотрел на него. Но потом отвернулся и пошел дальше.
–А вот этот мальчик вырастет и встретит её, –кивнул Телефон,–и вот, что хорошо – он подарит ей кусочек сердца. Сначала, он научит её делать «секретики», а потом расскажет, что в мире есть загадки, на которые нет ответа. И что это замечательно…
Я, не отрываясь, смотрел на мальчишку. Он, почему-то, все больше напоминал мне Маленького Принца с картинок Экзюпери.
–Молодой человек, ваш заказ,–голос официантки, которая наконец-то принесла мне кофе, в одно мгновение разрушил иллюзию. Мальчишка спрыгнул с самоката, выхватил палку, изображавшую меч, и помчался гонять голубей.
–Знаешь, –задумчиво заметил вдруг Телефон,– а ведь у Советника та же проблема. Думаешь, почему он без тела?
Я вздрогнул от неожиданности. Никто никогда не заговаривал об этом, ни со мной, ни при мне. Даже сам Советник, коротая вечера в моем холодильнике, говорил о судьбах мира и погоде, но только не о своем положении. Тот, единственный раз, не считался.
Видимо, лицо у меня слишком четко выражало всю палитру моих чувств относительно вопроса «бестелости» Советника. Потому, что Телефон засмеялся, и сказал:
–В общем и целом, у него вдребезги разбито сердце. Ум свой он всю жизнь тренировал. Вот он и стал чугунным, а сердце осталось слабое, хрупкое, как фарфор. И разбилось, стоило задеть один-единственный угол. И он решил, ходить с осколками в груди слишком больно – а, раз можно избавиться от них, вместе с телом, почему бы и нет?
Я молча гадал, что же за угол встретился на пути Советнику, а Телефон продолжал:
–Вот у Шефа другая проблема. У него слишком большое сердце. Все в меру хорошо, понимаешь. Потому, они и дружат с Советником –легче идти, держась друг за друга. Ничего не перевешивает – ни в груди, ни в голове.
Я снова посмотрел в окно. Мальчик перестал гонять голубей, и теперь стоял и кидал в фонтан крупные, круглые камешки, похожие на гальку.
И вдруг я стал вспоминать.
Первым делом, как я долго пытался узнать, что будет, если дойти да конца лестницы? Мы жили в хрущевке в пять этажей, но был ещё чердак, куда бегать не разрешалось под страхом ремня. Туда вела лестница, не оканчиваясь на нашем, пятом этаже. Я помню, как часто останавливался после школы и смотрел на лестницу и ту дверь, к которой она вела. И мне казалось, что за ней уж наверняка прячется какая-то огромная, сказочная страна. А потом, я вдруг вспомнил металлического жука, которого папа привез мне из Польши. У жука шевелились лапки и двигались усики. Было ужасно интересно, что там внутри. Я вспомнил, как плакал, когда старший брат нечаянно на него наступил. Но зато, я разобрал раненого жука, и рассмотрел механизм. А потом вдруг вспомнилась школа, и кусок шоколада с орехами, который я выменял за ярко-красный кленовый лист со светлыми прожилками – учительница сказала, что такие листья очень редкие.
–Ну все, пошли,–Телефон тронул меня за плечо. Я дернулся. Мой коллега сидел, заинтересованно глядя на меня и рисуя чернильной ручкой по салфетке что-то, похожее на бесконечные книжные росчерки.
–А … как же курьер?—удивился я.
– Ты задумался, а он как раз пришел. Я забрал секреты,–он загадочно потряс в воздухе небольшим свертком.
Я вздохнул.
–Ничего, в следующий раз сам получать будешь.
Мы вышли из кофейни. Телефон подобрал с земли камушек и кинул его в фонтан. А я с тоской подумал, что теперь придется вернуться к маяку и прочим залежавшимся чужим воспоминаниям.