"Отражения", оридж, джен, постоянный/переменный потоксознания

[tkuat]

Автор:  T-Kuat
Название: Отражения
Жанр: джен, философия, ориджинал, потоксознания
Рейтинг: G
Размер: 705 слов
Аннотация: попытка импрессионизма, операция на потоке сознания
Комментарий: использованы картинки 1, и, внезапно, 2
предупреждение: у автора плавился мозг, возможны недовыловленные опечатки.



после дождя улица опрокинулась отражением в мыльном пузыре радужной пленкой на неoтмытых от мыла окнах
не оторваться от мира за ними не уйти словно тягучая радужная пленка затянула тебя в сеть и ты плывешь вместе с ней видя как
солнце льется с крыши фиолетовым медом, медленно, постепенно, медленно, и снова постепенно, капая, сливаясь в одну струю, раскрашивая город
желтая с зеленым кошка бредет по лезвию карниза охотясь на невидимых прозрачных птиц
а снизу ещё одна и птицы её видны у них переливаются шейки как эта пленка на окнах
Внизу
желтыми приторно лимонными подтеками плывут одуванчики в жидком солнце как рисунок на пенке каппучино
двое ссорятся словно сшибаясь лбами аргументы фразы глупости они ведь любят друг друга
автомобили скользят по улице как капли по стеклу седаны стекаются в лимузины и большегрузные трейлеры их все больше они с трудом умещаются на узенькой улочке
Все что остается мне сейчас – эта улица и это окно, и в них весь мир
в безвоздушной идилии межоконного безветрии
от Эвереста стоит коснуться его кончиками пальцев и он лопается как мыльный пузырь набитый дождем
до снега Антарктиды пачками по два облака вверху и внизу в лужах и на окне
с отдаленным воем терминвокса в сиренах скорой помощи
щебетаниям ласточек в скрипе велосипедных колес
опрокинутое небо на спицах
опрокинутая улица и по ней текут облака задевая лужи
опрокинутая перевернутая но желанная жизнь
у меня два лица в стекле и одно смотрит в прошлое дождь и тоску у другого есть эта пленка и радужный мир
и я знаю что я выберу когда слепой дождь криво смоет с окна остатки мечты.
Я прекрасно знаю, как опасны розовые очки. Как легко они искажают восприятие цвета. Однако, мало ли людей не различают цвета сегодня? Все смешалось. Все есть, все оттенки серого, и черного – не подумайте, я не о цвете. Не о том цвете, который дает солнце, не о том цвете, который сейчас урчит, забравшись мне на колени и щуря на солнце желтые глаза. Черный цвет бывает разный, и в разных местах. Черный как цвет подвига и как цвет печали.
Я не осуждаю цвет.
Я осуждаю тех, кто красит в такой цвет свою жизнь. Я осуждаю себя. Потому, что вот уже много лет не способен смотреть на мир глазами Шагала – мне ближе «Черный квадрат». Черный как отсутствие белого. Черный –потому он и не нарисовал больше ничего на это картине, потому, что впереди видел только темноту, «ту, что дана на век в удел незрячим». Или просто хотел бы лучше не видеть? Закрыть глаза на все то, что происходит вокруг? Спрятаться, как прячутся от пожара дети, как они закрывают глаза и забиваются в угол, когда огонь уже близко и впору бежать, но нет, они просто закрывают глаза. А огонь все ближе.
А я хотел бы закрыть глаза. Но я не могу.
Я снова открываю их.
Я открываю их и вижу Париж в огне. В бреду. В лихорадке. В сладкой, непрекращающейся иллюзии масляной пленки на окнах и линзах. В отблесках слюды на крышах – о, я помню, почему Париж перламутровый город…
Я открываю их и не могу лететь вот так, или гулять по воздуху, как тот чудак со своей возлюбленной на той картине. Или как вон тот парень на дельтаплане. С камерой, прилепленной к шлему. Что он видит там, про что думает?
Кто говорил, что люди умеют летать? Я видел, как мой знакомый однажды бежал, не касаясь травы, потом все выше. Не поверите, у него не было дельтаплана. У него была одна только мечта. Где он сейчас я не знаю.
Может, я просто боюсь упасть? Нет, я просто боюсь высоты. Наверное, это симптом.
Может, причудливый сфинкс на плакате в витрине книжного магазина напротив не зря так ухмыляется, приподнимая тонкие очки…кто вообще додумался поместить на вывеску эту драную кошку? У меня от нее мурашки по коже, будто она знает про меня больше, чем следовало бы. Я борюсь с желанием спуститься, перейти улицу и сорвать злосчастный плакат. Или пленка снова застилает мне глаза, и я вижу мир …своим?
Сфинксы, знания и загадки. Я сбегу на Сите, в прохладное спокойствие Собора Богоматери. Или спрячусь в любом, самом далеком отсюда парке. Я не выношу взгляда этого…существа. Я не смогу больше смотреть на это него через пленку окон. Потому, что в радужном мире он кажется много более зловещим, чем в родном, реальном и привычно сером.
Пусть так.

@темы: ориджинал, Разминка: рассказ-ассоциация, рассказ

---

Тик-так: разминка завершается

[Amnezyna]

Дорогие соучастники!

Выполняя функцию будильника, напоминаю, что в воскресенье, 8 июня, мы должны подвести итог нашей очередной разминке - рассказу по картинке.

Вот тут лежат правила и условия - для тех, кто вдруг их забыл.

Если вдруг по какой-либо причине у вас с рассказом не задалось, то обозначьтесь, пожалуйста, любым удобным для вас способом, хоть в мне в умыл, хоть в комментариях. Если, наоборот, задалось - тоже скажите, а то у нас что-то затишье, и хорошо, если перед бурей выложенных текстов.

А теперь новости нашего городка: дорогой администратор  vija передаёт всем привет и приносит извинения за то, что в сети её, увы, не будет до конца лета, так что будем справляться своими силами.

@темы: контрольный маячок, организационный момент, Разминка: рассказ-ассоциация,, игры

---

Прошу любить и жаловать!

[bumplitclub]

В нашем камерном сообществе сегодня событие:
Amnezyna согласилась модерировать Литературный клуб, за что ей низкий поклон и тематическая шляпка,

вот такая.

Источник.

@темы: организационный момент

---

[vija]

Половина участников не успевает в срок, не успевает настолько, что я предлагаю растянуть выкладку аж до 8-го июля. В том числе потому, что меня в сети как раз до числа 8-го не будет.
Надеюсь на понимание.
Спасибо.

@темы: организационный момент

---

Разминка: рассказ-ассоциация

[vija]

Итак, разминка началась 8)
Напоминаю, выкладка 18-го июня.

Правила и предложения.

На данный момент рассказ по картинке набрал больше голосов, чем пародия, но это не значит, что от пародии мы отказываемся совсем. Отложим на время, наберём материал и напишем

Итак, объявим следующие семь дней "Неделей ассоциативного рассказа"?

Знаю по опыту, что длинные выходные далеко не всех и далеко не всегда располагают к интеллектуальной деятельности, поэтому предлагаю обозначить днём выкладки 18 июня. Итого у нас сейчас в кармане минимум неделя. Дата выкладки открыта для обсуждения. Но хорошо бы не затягивать. И заранее обзавестись бетой.

Условия:
* вы заявляетесь в данной записи ("Хочу и буду!");
* постите картинку, которая вам по душе;
* пишите текст (имхо, ориджинал — это качественно другой уровень куража и ответственности) по выбранной вами картинке;
* жанр, рейтинг и прочие радости жизни — любые;
* нижний порог рассказа — 700 слов, верхний — 1700 слов.

Предложения:
* каждый воспринимает критику/фидбэк в меру своей душевной организации — давайте будем указывать в шапке своего текста эту самую меру (например: "бить тапками нежно" или "плети меня бодрят!", или же "пустите мне кровь, я так лучше расту");
* прописывайте, пожалуйста, в тэгах названия игр.

Срок выкладки картинок для голосования до полудня (по Москве) 10 июня.
Голосование 10-11 июня (завершается в полночь 11-го по Москве).
Срок подачи заявок на участие до 11 июня включительно.

Записываясь, вы соглашаетесь с условиями и являете миру завершённый рассказ в указанный срок.
Если случается форс-мажор (мало ли как реал скрутит), то велкам ко мне или Джорджи Д. в личку. Если текст пролетает по срокам, и оргов (меня или Джорджи Д.) заранее не предупредили, то текст участник выкладывает у себя в дневнике. Что тоже хорошо.

Ну и да, поддержка и участие — наше всё Будет здорово, если вы не только выложите свой рассказ, но и прокомментируете работы сообщников.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
netttle предлагает в честь памяти Рэя Брэдбери взять

иллюстрацию к Марсианским хроникам.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Репост приветствуется

Список участников:
netttle, T-Kuat, Эйрена, Amnezyna, linxe, vija ...

запись создана: 07.06.2012 в 13:15

@темы: организационный момент, Разминка: рассказ-ассоциация, круглый стол

---

Голосилка для рассказа-ассоциации

[vija]

Посмотрела я на нулевую праздничную активность... и подумала: вряд ли до конца дня участники вспомнят об игре
Давайте каждый будет писать по той картинке, что хочется? И вам хорошо, и мне за каждым не бегать.

От netttle

Автор рисунка - ?

от vija

Автор рисунка - Яцек Ерка.

от Amnezyna

Автор рисунка - Sandara.

От linxe

Автор рисунка - Шагал.

запись создана: 07.06.2012 в 17:00

@темы: картинки, организационный момент, спринт, круглый стол

---

Тема следующей разминки

[vija]

1. Amnezyna предлагает взять на следующей разминке картинку и написать по ней рассказ-ассоциацию. Причём можно "отобрать картинки к пятнице-субботе, там дальше три выходных, будет время подумать и, может, даже что-то написать". Что скажете? У кого какие мысли?

2. T-Kuat тоже подала на днях интересную идею: написать пародию. Я в этом увидела отличный вызов, т.к. качественная пародия — дело непростое Но — пародию на что? На классика, современника или фандомного монстра? На прозу, стихи, сценарии? Это будет крупная форма, или мы пока ограничимся рассказами? Знаете ли вы примеры удачных пародий, можете ли ими поделиться?

Ответьте, пожалуйста, в комментариях:

1. Хотите ли вы участвовать в следующей разминке?

2. Проводить игру на следующей неделе или через неделю?

3. Что вам ближе сейчас: рассказ по картинке или пародия?

4. Если рассказ по картинке, то как лучше поступить:
а) вы выберете нового участника (т.е. того, с кем ещё не писали в команде) и обмениваетесь картинками;
б) пишем все по одной картинке. Для этого каждый притаскивает одно фото/рисунок, я залью их в один пост и повешу голосовалку. По победившей картинке пишем рассказ;
в) присылаем картинки на умыл сообщества, и орги случайным образом распределяют картинки по участникам.

5. Какой выставить верхний и нижний пороги рассказа (сколько тыс. знаков или сколько сотен слов)? Чем больше размер, тем больше отведём времени на написание.

6. Ваши пожелания.

Репост приветствуется

@темы: организационный момент, спринт, круглый стол

---

Подытог первой разминки

[vija]

Игра закончилась. Да здравствует Игра!

Всем заслуженный тортик!

Автор тортика неизвестен, но низкий ему поклон, вкуснотища.

Сообщники, поделитесь впечатлениями о нашей первой разминке: что понравилось, что было неудобным/неудачным, какие организационные и райтерские идеи у вас вызрели? Хочется ли продолжать? Хочется ли только играть или вы не против учебно-тематических материалов с обсуждением (обязательно с обсуждением!) деталей оных статей/заметок?

От себя напишу следующее (пункты апгрейжены!):

1. Даже для микрорассказа нужны контрольные точки.

2. Мне как организатору важно понимать, забил ли человек или действительно не успевает, и отдельное спасибо тем, кто заранее предупредил о задержке выкладки. Однако. Мы все здесь люди взрослые, и если подписываемся под числом выкладки, значит обязуемся уложиться. Если случается форс-мажор (мало ли как реал скрутит), то велкам ко мне или Джорджи Д. в личку. Т.е. писать умыла-напоминания я точно больше не буду, у меня нет столько свободного времени. Если текст пролетает по срокам, и оргов (меня или Джорджи Д.) заранее не предупредили, то текст участник выкладывает у себя в дневнике. Что тоже хорошо.

3. Есть предложение немного отпочковаться от нежно любимых нами фандомов и направить свои стопы в сторону ориджиналов. Кураж и ответственность качественно другого уровня.

4. Нужно обозначать нижний и верхний порог объёма текста.

5. Я очень радуюсь тому, что мы все не только выложили своё, но и откомментировали сообщническое: поддержка и участие — наше всё.

6. Мне нравится камерность сообщества и нравится, что (по статистике) ЛитКлуб читают не только его участники. Хороших людей должно быть много, поэтому у меня предложение: каждую игру и, собственно, выкладку анонсировать у себя в журналах, даже если у вас немного (как у меня, например) ПЧ. Я подумаю на баннером соо.

7. Очень нравится, что мы здесь все разношёрстные, и пишем/думаем/впечатляемся каждый по-своему. Супер!

8. Давать обратную связь можно очень по-разному и каждый её воспринимает в меру своей душевной организации, поэтому у меня предложение: давайте будем указывать в шапке своего текста эту самую меру? Например: "бить тапками нежно" или "плети меня бодрят!", или же "пустите мне кровь, я так лучше расту"

9. Если кто-то вдохновляется саундом/фотографией/скрином, то смело ставьте его в комментарий к тексту. Как минимум мне будет интересно, откуда растёт идея и чем она питалась.

10. Предлагаю прописывать в тэгах названия игр. Например, сейчас прошла "Разминка пальцев: микрорассказ". Так в дальнейшем будет удобнее ориентироваться в постах. Кому лениво — скажите, могу проставить сама.

11. Ваши предложения?

запись создана: 04.06.2012 в 21:00

@темы: организационный момент, круглый стол

---

"Накануне дня", джен, кроссовер

[Майя-Стина]

Название: Накануне дня
Автор: Майя-Стина
Фандомы: Мстители’2012, Я остаюсь’2007
Персонажи: Коулсон, Бартон, Инструктор, ОСы 3 штуки
Рейтинг: G
Отказ: не моё, не знаю
Размер: 1855 слов
Аннотация: Я повешу здесь рекламный щит с огромными буквами, где будет написано «Нет, я не умер, но обязательно умру, потому что Я В КОМЕ» © к/ф Я остаюсь
Предупреждения: кроссовер, Коулсон НЕ уполз, отрывочно-диалоговая форма, случайное яйцо
Комментарий: получилось не то, что я хотела, но, во всяком случае, получилось.
По словам от  Джорджи Д.:

15

Скучно, Образно, Камни, Стена, Красивый, Лед, Жарко, Пусто, Пыль, Любовь, Облако, Тессеракт, Поздно, Мост, Не хватает и  Amnezyna:

15

Веретено, Подушка, Линия, Надменно, Морской, Грубить, Кованый, Айсберг, Скручивать, Просыпаться (в любом значении, с любым ударением, так интереснее), Тезаурус, Отменный, Чернила, Свет, Струна

− Фил, ты знаешь, что на тебя жалуются другие агенты?
− Да. И я даже знаю, кто именно. Мария Хилл. Она на миссии в Лиссабоне спрашивала меня, что надеть на операцию. Ну я и посоветовал платье. Так она же его надела, представляете?
− Красное? Тот всем запомнившийся разрез?
− Да. Нет. Она его порвала. Об угол стола. Да.
− Ладно. Но не только она, Фил. И не только из-за таких "советов". Зачем ты новичков в приказном порядке посылаешь составлять завещание?!
− Нет, но кто виноват, что в отделе кадров им об этом не напоминают. А наша работа…
− Вот именно, Фил! Они идут работать! С каким настроем они будут выполнять миссию после твоих речей о завещании, страховке и скоротечности жизни?
− Они будут реально смотреть на вещи. Будут готовы.
− К чему? К стреле в колено? К быстрой, но мучительной смерти в огне? К тому, что их вморозит в айсберг?..
− Ну это я тогда образно сказал…
− Ну да, как же. Ладно, иди проинструктируй группу, через час отправляетесь. И чтоб все были боевые и воодушевлённые! Ты меня понял.

***
− Да вы издеваетесь что ли, ей-богу?!
− …ещё одного, говорю! Подождать можете?!
− Да! Да мы уйти отсюда не можем!
− Всё ещё турист?
− Он-он, родимый! Так и висит! Туда − нет, а дальше не пускает!
− Ты держись, новенький тоже…
− Что?! Да откуда эти иностранцы на мою голову.
− …Мост Эйн…
− Ничего не слышно!
− …Космические бури! Ионный шторм! Короче, до связи!
− …чтоб тебя.

***
Что он ожидал увидеть, Коулсон, пожалуй, не знал. Наверное, ничего. Пустоту. С меньшей вероятностью − свет. В конце тоннеля, но скорее, с потолка в больничной палате. Разнообразие вариантов загробной жизни всегда заставляло сомневаться в реальности какого-нибудь из них, а после открытия Асгарда сомнение незаметно перешло в уверенность. Поэтому сейчас было совершенно непонятно, что и думать.
Свет был. Пустота тоже была, но какая-то не абсолютная. Вполне земная такая пустота, хотя и странная: белёсое небо, белые камни, белый песок на дороге внизу, стандартный белый кулер с башенкой стаканчиков…
Коулсон отвернулся.
С другой стороны холма открывался вид на те же камни, песок и другие мелово-белые холмы. Коулсон осторожно посмотрел назад − кулер был на месте. Более того, к нему неторопливо подходил человек.
Незнакомец так же неторопливо, как будто так и надо, набрал воды в эмалированную кружку, залпом выпил, протёр влажной ладонью лицо. И уже пряча кружку, глядя в свой распотрошённый рюкзак, вдруг объявил:
− А мы только вас и ждём!.. вот только не надо здесь залегать в окопы − холодно на камнях и костюм испачкаете! Да что ж такое-то.

***
− И всё-таки. Как я здесь оказался? − кроме как идти за человеком, назвавшимся Инструктором, делать всё равно ничего не оставалось. − Я ведь наверняка умер. Но это место не вписывается в концепции…
− Жаль! − перебил Инструктор. − Скоро дойдём до точки. Жаль, я говорю, что вы не с начала маршрута идёте. Я уже почти закончил со щитом, даже электролинию подвели, чтоб ночью светилось… А тут опять всё объяснять, у меня уже весь язык с вами стёрся. Никто здесь пока не умер. А попасть сюда можно только одним путём − и это кома!
Инструктор замолчал, остановился и стал высматривать что-то впереди.
− Хотя, нет, вру. Вру, уже не одним. Вон он, бежит, т-турист. Заметил. Наверное, опять на крыше сидел, как только забирается, по голой стене-то. Умелец на мою голову.
Коулсон посмотрел, куда указывал Инструктор. Оставляя за собой медленно оседающие меловые облака, к ним приближался Клинт Бартон.

***
− Вот! Это мой шеф, Фил Коулсон, знакомьтесь, − Клинт присел к огню. Трое человек подвинулись, освобождая место у костра.
− Простите, − к Коулсону наклонилась интеллигентного вида дама, − молодой человек говорит, вы коллеги, что же это выходит, вы − как он?
− Нет! Я такой один! Чтобы быть как я, нужно иметь сердце. Это не к нему. И нам всем очень повезло, что тут такая пыль и костюмчик у него теперь не такой похоронный, хотя бы видом своим угнетать не будет…
− Ну что же вы, Клинт, − ужаснулась дама, − здесь говорить так просто некрасиво!
− Зато ваша кованая оградка очень красивая! То есть, заборчик, конечно же я хотел сказать, заборчик, забыть не могу, как узнал!
Вокруг костра сгустилась нехорошая тишина. Клинт раздражённо ворошил угли, дама пыталась выглядеть сразу оскорблено и надменно, но, кажется, собиралась заплакать.
− А вот грубить − не надо! − Инструктор помахал пальцем у Клинта перед носом. Ещё и лысой головой помотал, для убедительности. − Ну что вы как дети! Любовь Генриховна, ну вы-то должны понимать, что это всё не имеет значения − заборчик, оградка, подумаешь, ошиблись − тем более, сейчас! А к вам, Бартон, претензии обоснованные! А вы даже попытаться что-то сделать не хотите, просиживаете днями на крыше вместо того, чтобы читать. Достали меня, сил нет! Всё, расходимся, всем спать!

***
Инструктор действительно сразу ушёл. Попрощавшись, удалилась Любовь Генриховна, по пути она, кажется, всё-таки всхлипывала. Бартон кинул ветку в костёр и исчез в неясном направлении, хотя Коулсону пару раз мерещился его силуэт над чередой комнат.
− На "Саншайн" очень похоже. Заброшенный мотель. Придорожный. Там, в этих комнатах, нет случайно каких-нибудь странных предметов?
− Да обычные туристические домики, − у костра остались двое, Михаил и Ксения, и закипающая вода для них явно перевешивала авторитет Инструктора. Мужчина вскрыл пачку с чаем и продолжил. − Странность только в количестве: перед вашим появлением их стало больше.
− Ага, в этом плане отменный сервис, − подхватила Ксения. − А вот с продуктами беда − ни грамма кофе!
− Зато есть чай, так что технически, свою дозу кофеина ты получишь, − не согласился Михаил. − А вот мне сигарет не хватает, скоро на стену полезу, как этот ваш коллега.
− А здесь нету? Я бы сейчас тоже от сигареты не отказался, после стольких новостей.
− Вам с пробитым лёгким ещё только курить, да. Фил, ну что вы я не знаю! − из темноты возник недовольный Инструктор, − Лучше бы с новым местом ознакомились, у вас точно были какие-то журналы, − и тут же снова пропал.
− И правда, сходите… может, у вас будет кофе. Шучу. Мы вас ждём.

***
Журналов в комнате не оказалось. Да и вообще было практически пусто. Кровать, полка с парой книг, рассмотреть которые в свете зажигалки не удалось, громоздкий письменный стол с таким же громоздким старинным письменным прибором − чернила давно засохли, а перо не вынималось из подставки. Фил собирался проверить ящики стола, когда заднее окно, заскрипев, раздвинулось, и внутрь проскользнул Хоукай. Задвинул за собой раму и присел тут же, под окном, прямо на пол, настороженно глядя на Коулсона. Тот остался стоять у стола, разговаривать откровенно не хотелось.
Наконец Клинт заговорил. С трудом, отводя взгляд в пол и тихо, будто с собой.
− Сэр, это я вас?
Коулсон хмыкнул и опустился на пол напротив. Видимо Бартон действительно психовал, а не демонстрировал прелести характера.
− Бартон, если бы вы − меня, здесь бы я определённо не задержался. Сразу бы − туда! − Фил взмахнул руками к потолку. − Так что меня − нет. Но уговаривать не переживать не буду. Вам и без меня… хватит. Вернётесь − сами узнаете.
− Или не вернусь. Это он пока меня держит. Там же − не я. Выкинул, а дальше этой точки даже не пускает. А когда не надо станет… А если вернусь. Кто-нибудь из наших сразу. Туда.
− И кто здесь ведёт упаднические разговоры. Вернётесь. Дайте только Наташе на расстояние вытянутой руки подобраться. У неё свои методы. Поверьте. Хотя жарко будет. Это тоже обещаю.
Бартон крепко задумался над перспективой возвращения Наташиными "методами". Коулсону подумалось, что путь мысли Клинта легко можно отследить по выражению лица: тот хмурился, потом улыбался, потом снова хмурился и наконец сокрушённо прикрыл лицо ладонью. Но вывод оказался неожиданным. Подняв взгляд, Клинт начал издалека:
− Сэр, вы знаете, какие бывают проблемы у морской пехоты?
Коулсону стало как-то нервно-весело. Опасаясь срезать Клинта на подлёте, он осторожно уточнил:
− Грязь?
Клинт кивнул и, уже собираясь продолжить, осёкся − Фил всё-таки не выдержал и теперь смеялся, откинувшись к столу.
− Дайте угадаю. Вам в комнату подложили Воннегута? И это его вы отказываетесь читать, шокированный апокалиптическими разработками родной науки?
− Да нет, − смутился Бартон, − мне туда ещё тезаурус подложили. Я эту стопку кирпичей за год не прочитаю. А льда-девять точно не существует?
Коулсон улыбнулся.

***
Обратно к костру они вышли вместе. Ксения как раз разливала по кружкам чай, Михаил зачем-то нарезал лимон, по новому кругу сетуя на нехватку желанных вещей:
− Этот бы лимончик не к чаю, а к коньячку! Чувствуешь, какой аромат? − после кофе и сигарет пришла очередь алкоголя. − Но тут и с этим глухо.
− Почему это, − Клинт подобрал новую ветку и ткнул ей в костёр. − Как раз коньяк есть у меня в комнате. Только я его не то чтобы очень.
− И он молчал! Давай, неси. Я вас всех сейчас адмиральским чаем напою.
− Ой, а вы что, служили на флоте? И утонули? Как романтично.
− Да вообще-то нет, − Михаил достал ещё пару кружек. − Это такой местный юмор. Видно, чтоб нескучно было. У меня вся литература на такую, околофлотскую тему. Я же правда утонул, то есть, скорее всего. Только море здесь не при чём, обычное ДТП. На набережной, вынесло через ограждение, даже всплеска не помню − подушка безопасности сработала, и всё. Я здесь. Но Любовь Генриховна тоже здесь.
− А при чём тут она?
− Да не при чём, собственно, − Михаил замялся. Но Ксения с готовностью подхватила разговор:
− О, это душещипательная история об оградках, которая так впечатлила вашего коллегу. Любовь Генриховна пострадала в том же ДТП. Дело было так. Решила наша старушка сделать себе заборчик в палисадник. Кованый, значит. Не знаю, кто ей тот заборчик впарил, но подвох открылся только когда грузчики спросили, где она кладбище по тому адресу нашла. Ну Генриховна в крик, как это так, стала требовать назад ехать, за руль хвататься. Вот и увезли их с Мишей в соседних скорых.
− В соседних? − оказалось, Клинт вернулся и стоял поодаль, тоже слушая рассказ. − Вы же порознь появились, я ничего не путаю?
− Может быть, она просто позже отключилась, − пожав плечами, Михаил принял бутылку, но, не открыв, молча уставился на огонь.
− Неет, − протянула девушка, − Инструктор тогда говорил, что двое "сразу идут". Тут просто для всех разное расстояние. Или время. Знаете эту легенду, от том, что есть три старухи, и они скручивают нить жизни? И нить рвётся, когда человек умирает. Можно представить, что всех нас здесь просто смотали и отложили в ящик. У кого-то нить длиннее, у кого-то короче, но все на одинаковых веретёнах. Из-за этого разлады во времени. Как бывает, человеку за минуты сна могут привидеться годы жизни. А что мы сидим? Надо чай пить!

***
Раннее утро было каким-то болезненным от вроде бы не яркого, но слепящего света, и промозглым, от робы теплее не становилось. На террасе и у потухшего костра было пусто, но у обеденного стола обнаружился Инструктор. Кубик у него в руках каждый раз неприятно напоминал о Тессеракте. А безрезультатные попытки его собрать рано или поздно у каждого вызывали подозрения в четырёхмерной природе головоломки.
− Никогда не получается. − Инструктор спрятал кубик и поднялся. − Это хорошо, что вы уже встали. − И закричал, направляясь к комнатам. − Подъём! Просыпаемся! Сегодня идём дальше!
Из-за его плеча виднелись четыре домика.

@темы: фанфикшен, фандом "Marvel, Avengers", рассказ

---

[Ellaahn]

Название:Вечер.
Автор текста  Ellaahn.
Фандом :Kyo Kara Maoh !
Персонажи: Гведаль фон Вольтер, Гюнтер фон Клейст.
Рейтинг: PG, наверное, намеки на слэш.
Отказ: Не мое и увы((.
Размер (кол-во слов) 1355.
Аннотация: Немного о фандоме - Гюнтер и Гвендаль маги, представители расы мадзоку (демоны), которые жили себе -не тужили, пока им на голову не свалился Юри, обычный японский школьник, в силу обстоятельств ставший королем Син-Макоку - королевства демонов. Юри конечно хороший парень, но уж очень наивный. и для управления государством не так чтоб очень готов.
Гвендаль - главнокомандующий армией, сын бывшей Мао(королевы), внешне брутальный товарищ, который вяжет мягкие игрушки чтобы расслабиться, Гюнтер - советник короля + куча других функций. Строит из себя кавайную няшку, а на деле суров и хитер.
Предупреждение: Много слов, мало дела, много флаффа.а, да, много свуна на песонажей. И, эээ, тот случай, когда не уверена что можно читать без знания канона.
Текст странный, но он подвинул все остальные сюжеты и нагло потребовал: "Запиши". пришлось записывать)).
Слова от  vija :радиоприёмник, свежесть, звонкий, лак, дерево, эксцентричный, кинематограф (или синема, кино - что лучше впишется), очки, пальцы, шаркать, вычурный, стрижи, песок, просиять, подарок, бежать, лента, вспыхнуть, тени, расступиться, дымок, танец, раскинуть, кисти (рук), волшебство, гладиолус, стружка, поблёскивать, полёт.

на свой страх и риск

Две фигуры плотно окопались в замковой библиотеке, обложившись сводами законов и правил, годовыми отчетами и донесениями разведки. Если бы эта сцена снималась в кино, то на переднем плане сейчас появился бы легкий дымок, смазывающий четкость картинки и закадровый голос озвучил текст, настраивающий зрителя на нужный лад. Но, к сожалению (или к счастью?) для мирового кинематографа эта лента никогда не увидит свет.
Двое мужчин были никто иные как маршал Син-Макоку Гвендаль фон Вольтер и Советник Его Королевского Величества Гюнтер фон Клейст, которые с обреченно-фаталистичным видом вытаскивали собственное королевство из очередного кризиса. И поверьте, сейчас им было не до высоких материй.
Мао Юри подкинул очередной «подарок» - заключенный на словах торговый договор с Калорией. Казалось, их юный король не понимал, что подобные договоренности требуют множества согласований, учета тысячи деталей, особенностей экономики, политических интересов, менталитета, в конце концов. Гвендаль уже отчаялся донести до Юри ту простую мысль, что без тщательной подготовки даже благие начинания могут обернуться злом. Экстренно созванный Совет был в состоянии тихой паники, когда узнал, что именно, и в какие сроки Мао пообещал Флорин, правительнице Калории.
- Ну раньше ведь у нас с Калорией были хорошие отношения, так ведь? – звонким, радостным голосом вещал Юри, - Гюнтер мне рассказывал, когда истории учил. Вот я и подумал…
- Лучше б он его за языком учил следить, - прошипел взбешённый Валторана, выражая общее мнение всех остальных.
Однако надо отдать должное представителям древних семейств – они на время отложили все свои эмоции, сосредоточившись на решении проблемы, стоящей перед ними. Даже Штоффель меньше обычного вставлял палки в колеса. Основные моменты договора были обкатаны на Совете и теперь Гвендаль с Гюнтером утрясали детали. Причем конца-края этим деталям видно не было.
Гвендаль с тоской вздохнул.
- Поверь, Гвен, не все так плохо. Подумай, Его Величество бы мог заключить что-то подобное с Малым Симароном, - проницательно заметил Гюнтер.
Фон Вольтер вздрогнул от перспектив. Да, пожалуй, всё могло бы быть и хуже. Гораздо хуже. Он бросил взгляд на фон Клейста – тот меланхолично рассматривал стены, словно ждал, что они вот-вот расступятся, и за ними окажется новый, прекрасный мир. Иногда Гвенделю хотелось спросить, как его друг выносит своего нового непутевого ученика, но он каждый раз сдерживался, опасаясь нарваться на очередной панегирик, восхваляющий всяческие достоинства нового Мао. Слышать такое из уст Гюнтера – умного, расчётливого, циничного Гюнтера – было до странности неприятно.
Советник отстраненно наблюдал за тенями, прячущимися по углам. Они причудливо изгибались, гротескно копировали их с Гвендалем фигуры, что-то сулили. Он машинально пытался угадать, на что похожи тени. Кажется, та похожа на медведя, та на дом, а эта на радиоприемник - новое изобретение Аниссиной, созданное по рассказам Мао Юри. Насколько мог судить Гюнтер, на оригинал оно походило мало, но работало, хотя поглощало просто неимоверное количество энергии.
- Забавно. Если верить гаданию на тенях, то мы должны отринуть старое, иначе нас ждут крупные неприятности. И еще тени советуют быть откровенными и признаться в своих чувствах.
Фон Вольтер неопределенно хмыкнул. Эксцентричность поступков, а главное образа мыслей Гюнтера уже давно перестала удивлять маршала. Точнее – он никогда не пытался искать причины такого поведения Советника Короля, молча признавая за ним право сходить с ума по-своему. Пусть делает все, что хочет лишь бы больше никогда не пришлось бежать по грязным подворотням и гадать – успеешь или нет. Пусть делает все, что хочет, лишь бы оставался жив.
Они снова погрузились в работу, лишь время от времени обмениваясь отрывистыми репликами.
- Как тебе такая формулировка? – Гюнтер несколько раздраженным жестом толкнул в сторону Гвендаля исправленный вариант договора. Бумага легко заскользила по лакированной поверхности стола, замерев точно перед фон Вольтером.
- Несколько вычурно, но, в общем сойдет. А помнишь, когда ты в первый раз так сделал, то …
- Я опрокинул чернильницу, погубив стол из красного симаронского дерева и плоды наших трехчасовых усилий, - расхохотался в ответ Гюнтер, - прекрасно помню.
Да, так и было. Только Гвендаль помнит еще кое-что. Как у него самого тогда шла кругом голова – от участия в своем первом, и слава Истинному Королю, пока единственном, самом настоящем заговоре, от причастности к судьбе государства, от усталой, немного едкой усмешки Гюнтера, который согласился его поддержать на Совете. Он помнил, как Гюнтер расстроенно склонился над свитком, надеясь, что его еще можно спасти и оказался чересчур близко. Настолько, что бедная голова фон Вольтера закружилась окончательно. И, несмотря на прошедшие годы, он отчетливо помнил тот украденный поцелуй, и то, как вспыхнувший от злости Гюнтер отстранился, холодно и надменно отчеканив:
- Не забывайтесь, принц! Я согласился вам помочь только в отстранении от власти регента. Свои гормональные проблемы решайте самостоятельно.
Пришлось отступиться - фон Клейст ему тогда был очень важен именно как политическая сила, и ставить под угрозу союз не хотелось. Но и забыть Гюнтера получилось не сразу.
Интересно, а как к этому тогда отнесся сам Гюнтер? Наверное, как к мимолетному эпизоду – у красавца-советника никогда не было недостатков в поклонниках и поклонницах. Помнится, иногда даже за танец фон Клейстом устраивались чуть ли не дуэли.
От воспоминаний его оторвал тяжкий вздох, с которым Гюнтер встал, чтобы поменять стопки книг местами.
- Устал?
- Нет, что ты. Я в порядке, - фон Клейст поближе подвинул документы, ругнувшись про себя на излишнюю наблюдательность Гвендаля. Вот уж кто действительно никогда не устаёт .Его всегда восхищала эта черта в маршале. Даже будучи юношей тот всегда точно знал чего хочет, и добивался этого. Пожалуй, не почувствуй он в фон Вольтере этот внутренний стержень он никогда бы не поддержал его. Самое сложное было вовремя отстраниться и не начать лепить характер Гвендаля под себя. Время показало, что он был прав – из хмурого, нелюдимого юноши получился великолепный политик. Но иногда Гюнтер жалел о своей принципиальности.
- А я – устал. Как песка в глаза насыпали, - неожиданно признался Гвендаль. – Прервемся?
Тонкие пальцы помедлили, но потом стянули очки и облегченно потерли переносицу. Гвендаль отвел глаза. Было в этом жесте что-то странно его волнующее. Вообще, руки, особенно кисти, у фон Клейста были куда правдивей лица - дипломат с вековым стажем, тот мог с легкостью изобразить любую требуемую эмоцию.
- Почему ты носишь очки? – спросил он внезапно для самого себя, хотя вопрос был отнюдь не праздный, уж Гюнтер-то спокойно мог из подчиняющегося ему воздуха слепить подобие призмы, преломляющей свет нужным образом.
- Тратить энергию, постоянно поддерживать концентрацию и отказаться от такого хорошего аксессуара? Как ни крути – невыгодно, - фон Клейст усмехнулся той самой, давней, полузабытой усмешкой, которая абсолютно не вязалась со старательно поддерживаемым им последние несколько десятилетий образом. – Светает. Давай заканчивать? У меня еще с утра урок этикета с Мао. И, кажется, я его посвящу искусству ведения беседы.
-Как ты его … Как у тебя хватает терпения?
- О, я в свое время справлялся с сотней молодых оболтусов, уверенных, что весь мир крутится вокруг них. К тому же, - просиял Гюнтер, - мне очень повезло с Конрадом. В этом есть какой-то вселенский закон – кажется, он отрабатывает на Юри те же приемы, которые я в свое время отрабатывал на нем.
- Нам всем повезло с Конрадом, - хмуро пробурчал Гвендаль, отгоняя глупую ревность. Ходили разные слухи про отношения Гюнтера с Конрадом, которые бесили фон Вольтера неимоверно. Насколько он мог судить безосновательные, но…
Из библиотеки они выбрались только под утро и свежесть наступающего дня после суток, фактически проведенных взаперти, в пыли древних фолиантов, фактически сбивала с ног. Всё казалось напоенным каким-то волшебством – поднимающееся солнце, полет стрижей, поблескивающие в каплях росы светло-сиреневые головки гладиолусов (сорт «Прекрасный воин», выведенный бывшей Мао в честь Гюнтера, машинально отметил Гвендаль), даже шарканье метлы слуги, убирающего внутренний дворик – все казалось каким-то значимым, наполненным смыслом.
- Гюнтер, ты… - Гвендаль оглянулся как раз вовремя, чтоб увидеть, как фон Клейст раскинув руки, гибко потянулся. И как оказалось, что идиотизм юности никуда не делся. И Гюнтера забыть так и не удалось. И что с этим делать – непонятно.
- Что, Гвендаль?
- Ничего, - маршалу потребовалось всего несколько секунд, чтобы принять решение. В этот раз он будет действовать умнее. Непойдет напролом, как раньше.- Просто, спасибо тебе за все.
- Да не за что, - удивленно ответил Гюнтер, с удивлением наблюдая, как в глазах Гвендаля загорается огонёк решимости.
Окинув в последний раз фигуру советника пристальным взглядом, фон Вольтер четко развернулся через левое плечо и направился в сторону дворца.
Гюнтер смотрел ему вслед, пытаясь понять, что именно для себя решил Гвендаль и почему по спине марширует буквально стадо мурашек, заставляя сладко ежиться в ожидании неизвестного.

Вижуал саппорт:

Гюнтер

и

Гвендаль

@темы: фанфикшен, фандом "Kyo Kara Maoh!", рассказ

---

"Не сегодня", Джон | Молли, PG, джен

[Lost Waltz]

Название: Не сегодня
Автор текста: use my name
Фандом: Sherlock BBC
Персонажи: Джон, Молли
Рейтинг: PG
Отказ: отказываюсь
Размер: 1105 слов

Вода хлещет по босым ногам — ботинки остались где-то между Грейс-Инн и Хеттон-Гарден, — по стянутому и брошеному на асфальт пиджаку. Чтобы не захлебнуться ливнем, приходится задерживать дыхание. Стена Бартса вырывается из рук, и Джон подходит ближе, чтобы не упасть. Если ей вздумается выдернуть себя из земли вместе с фундаментом и с грохотом умчаться в поисках лучшей жизни, он не будет удивлен. Он будет завидовать, материть вслед за столбы пыли, но удивляться — нет. Не сегодня.
Воображаемый грохот физически отдается в ушах, и Джон не сразу опознает в нем раскат грома. Запрокидывает голову, не раскрывая глаз, делает глубокий вдох, рискуя утонуть самым нелепым образом из возможных, и в последний раз задает себе дежурный вопрос — "Ты уверен?". Уверен, что готов выставить себя идиотом? Уверен, что готов признаться себе в этом? Вспененный ил в голове не дает возможности дождаться ответа, и Джон толкает дверь госпиталя, щурясь от льющейся в зрачки яркости. Шансов на то, что в таком виде его пустят в морг меньше, чем шансов выжить при падении с крыши Бартса, но он готов предоставить в качестве аргумента на допуск к Молли свое состояние, с учетом последних событий не отличимое от состояния ее пациентов. И видит Бог, найти контраргументы будет очень сложно. При мысли о Боге его мутит.


— Что случилось, Джон?
— Молли.
Девушка испуганно смотрит на его голые ноги и как будто не замечает оголенного мозга. Словно он бежал, теряя обувь и остатки рассудка, полторы мили через весь этот апокалипсис, чтобы поведать о поднявшихся ценах на сахар. Дежурный испуганный взгляд. Они все заодно, они все выучили свои роли на отлично. От перевозбуждения и возмущения его ведет в сторону, и он вцепляется в простыню на ближайшем столе. Набирает воздуха и наотмашь полосует себя по живому:
— Я видел его сегодня. Я видел его. Это был он, я не могу ошибаться. Ты знаешь, на что способны обиженные домашние питомцы, Молли, не заставляй меня казаться хуже, чем я есть. Ты должна мне все рассказать. Что происходит, Молли, за каким чертом он жив?
Метод Шерлока — говорит себе Джон и рассеянно отмечает, что это завершающая стадия его неизбежной мутации — метод, проверенный веками. Выдерни любого из толпы, многозначительно шепни "я все знаю" и непременно выслушаешь увлекательную историю. Кто-то менее принципиальный сделал бы из этого хобби.
— Он что-то сказал? — медбрат, зашедший отдать ключи от ординаторской, и так и застывший с ними в вытянутой руке, хмурится и оборачивается к Молли.
— Нет, вроде.
Молчание.
— Ты очень пьян, Джон. Что случилось?
Приходится закрыть голову руками, чтобы мозги не разлетались на атомы. Ледяная плитка на полу выжигает ступни, халат Молли мучительно белый.
— Я его видел. Сегодня.
— Мне часто мерещится Шерлок, — говорит она тише, чем хотелось бы; не отворачивается, не теребит рукава, не отводит глаза, ее выражение лица не меняется, — стадия отрицания, мы оба знаем, что так... так и должно быть. Странно было бы не видеть его в каждом встречном.
Джон болезненно морщится, с силой отшвыривая ком тошнотворных подозрений, и мотает головой:
— Мориарти.
А вот теперь выражение ее лица меняется.
— Ты же сам видел тело, — интонацию можно мазать на хлеб и пить чай без сахара, — На этом столе.
— А потом я сам видел это тело на Чансери, — стремительная скорость перехода на нервный крик пугает его самого, — оно торчало в телефонной будке и заказывало номер на фамилию Брук! Чего я не знаю, Молли? Ты понимаешь, чем это может обернуться?
Она озадаченно сводит брови. Слишком хорошо понимает, чем это может обернуться.
— Джон...
— Я уверен.
— Я не...
— Ты думаешь, я схожу с ума?
— Мне надо собраться и запереть помещение, подожди меня? Я не долго. Могу проводить тебя до дома, если хочешь... А ты расскажешь все по дороге.
Еще секунда и она подойдет взять его под локоть самым извиняющимся жестом из своего запаса жестов для общения с безутешными и невменяемыми.
— Подожду на улице.


Эти пальцы, ногти, запястья он узнал бы наощупь с закрытыми глазами — нельзя не запомнить до самой смерти руки, с невыразимой нежностью застегивающие на тебе пояс со взрывчаткой. Необратимость происходящего заставляет записывать в память каждую секунду — их осталось слишком мало, смысла экономить свободное место на жестком диске нет.
— Удобно? — шелестит в ухо Джим и улыбается.
Джон знает, как положено вести себя с психопатами, поэтому расстреливает его мысленно. У него и пистолета с собой нет, а надо бы привыкать — брать в сортир, в универмаг, на свидания. Не садиться в машину к незнакомцам. Не выходить из дома. Не дышать.
— Нет.
— Чудесно.
В голосе эйфория, тают снега, мешаются с наркотой и льются Джону прямо в мозг. Еще пара фраз и он предпочтет забыть о том, что знает, как положено вести себя с психопатами.
— Все самое интересное начинается за границами удобств, согласитесь, доктор Уотсон?
Просто заткнись.


Когда эти пальцы тычут в кнопки телефона-автомата, а отвратительно знакомый голос произносит в трубку выдуманную фамилию — большая глупость отдавать предпочтение воспоминаниям о бездыханном теле, даже если видел его своими глазами.
Человек выходит из телефонной будки и, не оборачиваясь, движется в сторону подземки. Джон не может определиться, бежать за ним или от него, вернется ли на место хоть одна страница, выдранная из этой туманной истории, если он побежит следом, или их станет гораздо больше. Те несколько секунд, что он бездарно тратит на борьбу с собой, делают выбор за него, поэтому он идет в "Ситти" и напивается. Рюмка за рюмкой в ожидании момента, когда течение замедлится и можно будет попытаться влезть во все это дерьмо без страха захлебнуться. Это все может означать, что Шерлок жив. Это все может означать массу чудовищных вещей, о которых невозможно думать без пистолета у виска.


От движения укачивает, вибрация под ухом отзывается в черепе ревом перфоратора. Мокрые ступни упираются во что-то острое, и нет сил ни убрать их, ни определить, во что именно — все силы схлынули так же быстро, как и опьянение. Угол обзора и мертвая темнота не дают разглядеть подробностей, но гибкий неон на вывесках сдает намерения такси доставить их к Бейкер-стрит — Джон не успел рассказать, что уже не живет там. Молли придерживает его голову на коленях, свободной рукой лезет в джинсы за своим телефоном, неудобно выворачивая пальцы.

"Скажи ему, что он чокнулся. Там Брук-стрит в двух шагах. ДМ".

В третий раз за считанные минуты прячет мобильник обратно, не набирая ответных смс. Джон уверен, что кроме рекламных рассылок ей ничего не приходит. Она несмело намекает ему на прилегающие к Чансери улицы с названиями, которые могут показаться знакомыми, и проверяет, не забыла ли положить в сумку глюкозу. Капельница на исходе, об этом Джим напомнил ей еще утром, через запятую после "скука адская". После того, как обнаруживаешь у бездны дно, перестаешь реагировать на подобные шуточки. Однажды она придет домой и увидит, что он сбежал. Или, запоздало, что убил ее — первое время будет списывать на странного рода головную боль. Или убил Шерлока. Или сбежал с ним. У нее в запасе вечность — пока Шерлок не приходит в себя, его жизни ничто не угрожает.

слова

Слова от  Loki [I have an Army] Lafeyson, использованные в тексте: глупость, скука, пиджак, опьянение, бездна, запястья, кнопки, эйфория, страница, темнота, скорость, угол, легкий, долго, необратимость, череп, ключ, движение, бежать, ум, яркость, тише, глаз, не дышать, запереть, молчание, гибкий, определиться, течение.
Было очень сложно на такие чудесные слова не написать еще пачку текстов

@темы: фанфикшен, фандом "Sherlock BBC", рассказ

---

Madness, Тор|Локи, Angst

[Schein.]

Название: Madness
Автор текста: Loki [I have an Army] Lafeyson
Фандом: Marvel
Персонажи: Тор|Локи
Жанр: капля Angst'a, АУ
Размер: мини, совсем мини (776 слов)
Комментарий: написано по словам от use my name:
вода, эхо, карман, замедленный, стена, след, окончание, отступить, ключ,
терять, блеск, шаг, плечи, трещина, пропустить, начало, исключительный,
слухи, лед, защита, отдернуть, гонка, тысяча, держать, искажение, вопрос, игра,
обложка, время

Тор открывает глаза.

И сразу натыкается взглядом на солнечный луч, греющий щеку Локи. Луч лениво ползет по коже, вдруг пропадает, скрытый облаком, ¬¬― и вот опять появляется уже на шее. Пляшет по кадыку, мечется у ключиц, перескакивает на лицо, дразнит. Локи недовольно открывает один глаз, дергает плечом, пытаясь согнать мешающий кусочек тепла, а потом, фыркнув, чуть отползает в тень, где трава холоднее. Луч тянется по земле следом, словно пытаясь дотянуться, но потом разочарованно замирает на месте, померкнув. Тор ухмыляется. Серая туча спрятала его в полы своего невесомого кудристого платья. «Теперь луч точно не доберется», ― хмыкнув думает Тор, а спокойный глубокий вдох через пару мгновений ясно указывает на то, что Локи снова уснул, так толком и не проснувшись.

Персональное утреннее чудо для одного свидетеля.

Только Тор не успевает восхититься, удивиться и прочувствовать момент в полной мере. Он лихорадочно думает. Думает о том, каким брат проснется на этот раз. Локи плетет внутри себя паутину, заделывает все входы-выходы, запечатывает темной тканью все окна, хочет самоизоляции, запереть себя там, и с каждым днем эта паутина все расширяется, все прочнеет. Это пугает. Голоса в его голове изматывают до предела. Скоро от Локи останется одна оболочка. Наказание Одина не прошло бесследно.

Трещина в сознании и подсознании Локи произошла столь стремительно, что Тор не помнит, когда успел пропустить ее начало. А Локи думает, что это игра, отчаянно пытается отыскать себя, бросаясь из крайности в крайность в бесконечной гонке за разумом, и Тор не может допустить, чтобы об этом стало кому-либо известно.

У него нет времени. Совсем нет времени, чтобы спрятать Локи от мира. От отца, всего Асгарда, злых слухов его, и еще нескольких вселенных в довесок. В этом тихом уголке их быстро найдут, как ни старайся. Тор злится против воли, и небо стремительно темнеет, поглощая остатки солнечного тепла. Тор знает, что ни за что не отступит, но совершенно не представляет, как победить. Ведь здесь не справиться физической силой, не сломать пару стен и не разбить несколько вражеских войск, помахав молотом. Тор понимает, что на него снова накатывает отчаяние.

― И долго мы еще будем здесь? ― бесцветно задает вопрос Локи, обрывая размышления Тора.

Он открывает глаза, щелкает пальцами, и мир вокруг начинает вращаться в замедленном режиме. Почти застывает листва на деревьях, ветер дует еще невесомее. Тор молчит. Локи дергает плечом, не настаивая на ответе, подставляет лицо яркому солнцу и встает. Мгновение спустя он уже раскачивается в беззвучном танце под музыку, что звучит только в его голове. Движения, поначалу плавные и тягучие сменились на резкие и рваные, но вместе с тем Локи невероятно пластичен, грациозен и изящен. Выгибает шею, надломленные под неестественным углом руки, улыбается хитро сам себе и ― плашмя падает в траву. Мир возвращается в привычный ритм. Все длилось не более трех секунд, да и было ли вообще?...

Локи задумчиво поднимается, смотрит на водопад, на утекающую по склону воду, и горит желанием поймать этот водный блеск в ладони. Иллюзия Тессеракта, такая же яркая, ледяная и могущественная. Он напряжен, как струна, и вот-вот сорвется за ней вниз.

― Смотри, смотри, Тор, как это легко! Это то, что нужно! Мы сможем, я знаю, и тогда можно будет все исправить ! Никого не будет теперь, никаких лишних, никаких читаури, мы все сможем, слышишь? Слышишь, Тор? ― голос эхом разносится по долине, когда Локи делает несколько шагов, приближаясь.

Его взгляд завораживает, зачаровывает, искажает реальность, подсовывая иллюзорные картинки будущего, которого никогда не будет, только чтобы брат поверил. Но Тора не обмануть. Он лишь боится, что демоны Локи однажды утянут их обоих за собой, а он не сможет удержать.

Локи вдруг вскакивает, оглядывается, ему кажется, что его окружают люди, он видит Одина и начинает отчаянно убеждать его в своей правоте. Потом в омуте подсознания к нему тянется сотня рук, затхлых, грязных, склизких, ледяных, он начинает лихорадочно отряхиваться. Затем вглядывается в ненавистных тварей и кричит, что не может найти скипетр, а через секунду...
Спустя полчаса Локи утомленно садится на землю и смотрит в пустоту.

Тор закрывает глаза. Сколько уже образов привиделось Локи за последние двое суток? Не меньше тысячи.

― Тор, мне больно.

Он приближается и несмело обнимает за плечи. Локи расслабляется, чувствуя немую защиту, и поднимает руку, ― чтобы тут же отдернуть ее. Знает, что кожа его сейчас ледяная, и сразу не хочется никаких прикосновений. Они слишком обжигают. Локи лишь не мигая смотрит в глаза.
Окончание уже близко, думает Тор, и ему хочется так же остановить или хотя бы замедлить действительность вокруг, но по-настоящему. Чтобы не отпускать, не отдавать Локи. Не потерять его.

Тор по-прежнему наивно верит в то, что сможет найти нужный ключ, ту самую разгадку к игре, не подозревая о том, что сражение заведомо проиграно, ведь все галлюцинации Локи были только у него в голове. Тор смеется.
Глаза Локи прожигают в нем огромные черные дыры.

@темы: фанфикшен, фандом "Marvel, Avengers", рассказ

---

"Неизбежно", фик по вселенной Марвел.

[Джорджи Д.]

Название: Неизбежно.
Автор текста: Джорджи Д.
Бета:  Amnezyna
Фандом: Мстители.
Персонажи: Фил Коулсон/Мария Хилл
Жанр: неопознанное. Юмор, стёб
Рейтинг: PG-13
Отказ: Герои и все остальное мне не принадлежат
Размер: 2 749 слов.
Аннотация: После счастливого выздоровления агента Коулсона, отношение окружающих людей к нему странным образом изменилось. А Тони Старк решил заделаться свахой.
Предупреждение: сомнительный пейринг, сомнительный рейтинг, сомнительный обоснуй. Факир был пьян и все такое.
Комментарий: мне нечего сказать, кроме этой песни, под которую танцевал пейринг в фике и которая выжрала мне весь мозг:

Нечеловеческое спасибо моим товарищам по игре за раскуривание сюжета, бетинг и полезные советы)

Слова, использованные в тексте от  Amnezyna и  Майя-Стина: неизбежно, фиалка, престидижитация, зафиксировать, тройной, безбашенный, галстук, мелочь, восхищаться, давний, фея, Лиссабон, отрада, крючок, подниматься, веер, закадровый, конкуренция, кружевной, латунь, монета, пират, по приборам, серьга, скрипеть, сомнительно, троглодит, тучи, универсальный, шестерёнки.


Каждый из нас, будучи под воздействием различных фаз депрессии, так или иначе задумывался о том, что бы было, если бы его не стало. Некоторые специально выбирают пессимистический вариант развития событий – все забыли о твоем существовании, и никто даже словом добрым не помянет. Другие же наоборот сладостно смакуют эту картину, представляя плачущих родственников, рыдающих коллег и раскаявшихся бывших пассий, которые при жизни не ценили такого замечательного человека. Некоторые даже составляют предсмертные записки и думают о том, с какими лицами их будут читать. Общая картина неизменна – каждый мается дурью в пределах хотя бы своей головы, как ему нравится.

Такие мысли бывают, безусловно, у всех. Кроме агента Коулсона. В ЩИТ берут далеко не за красивые глаза, но мало кто знает о том, что помимо прекрасной физической подготовки, особых навыков в виде стрельбы из любого оружия и знания около десятка языков, включая компьютерные, будущий агент должен пройти тройной круг психологических тестов – этим и определялось место его будущей работы. Агент должен быть всегда собран, хладнокровен, слабо реагировать на раздражители типа «нестандартная ситуация» (которая расшифровывается обычно как «встреча с абсолютно безбашенным объектом»), а так же не должен проявлять ни тени намека на суицидальные мысли. Иначе ни о какой работе не могло быть и речи.

Агент Коулсон также проходил этот тест в свое время и показал довольно впечатляющие результаты. Он был идеальной машиной, универсальным винтиком большой конструкции, который мог трансформироваться во что угодно во имя общего дела организации и непосредственно приказа начальства. Так случилось и в этот раз – агент просто выполнял свою работу. Но, несмотря на все разумные объяснения, он не знал, как смог до такого докатиться.

Он сидел в душном португальском баре, задумчиво переводя взгляд со стакана с дешевым местным виски на кружевной вырез красного платья… Стоп. Начать стоит не с этого.

Начать стоит с того, что агент Коулсон очнулся на больничной койке от саднящей боли в левом боку, с трудом пытаясь сообразить, что случилось. Воспоминания вернулись быстро – Локи, тессеракт, нападение на ЩИТ и команда Мстителей, которая не желала становиться командой за такой короткий срок. Причину дикой боли в боку и вспоминать не требовалось – такие ощущения так просто не забываются. Помнится, когда Коулсон пришёл в себя в первый раз, он просто дисциплинированно вспомнил все, что произошло, и отключился обратно с чувством глубокого удовлетворения.

Коулсон поправлялся медленно, что было неудивительно после такой травмы и клинической смерти. Последний факт, к слову, его здорово насторожил – в его рабочей практике случались инциденты, когда после клинической смерти пациенты приобретали экстрасенсорные способности. Но в этот раз Филу повезло.

Часто заходил Фьюри и рассказывал о бравой команде Мстителей, восхищаясь то ли их героизмом, то ли самоотверженностью Коулсона, то ли собственной хитростью. Один раз по какой-то необъяснимой причине появилась Хилл – они с Филом не сказали друг другу и пары слов. Коулсон не успел проанализировать это событие. Потому что пришел Старк.

Он ворвался, словно безумный фейерверк, словно граната, запущенная в скромное медицинское учреждение. Фила тут же перевели в другую клинику – более комфортабельную и высокооплачиваемую, Фьюри не успел и слова сказать. Не то, чтобы в ЩИТе не было нормальных медиков, но за деньги Старка уход был в разы лучше. К Коулсону по нескольку раз в день наведывались посетители и рассказывали о новостях – даже обычно замкнутая и вечно занятая Наташа. Фила обнимали, хлопали по плечу, справлялись о самочувствии, приносили еду и смотрели глазами, полными обожания. Стив Роджерс даже занес подписанные карточки, а Коулсон от смущения притворился спящим. Хотя позже они все же поговорили и даже немного подружились.

Фил не вникал в закадровые разборки между Старком и Фьюри – теперь Тони очевидно считал, что директор должен ему, как демократия Америке, и остальные Мстители придерживались той же точки зрения. После всего этого балагана Фьюри появился у Коулсона лишь один раз и под конец встречи дрогнул и признался, что долго он с этими ненормальными не протянет. В конце концов, у него и помимо Мстителей есть другие дела. Коулсон расшифровал это как немедленный вызов на работу. Что ж, это было неизбежно. Но такого эффекта от собственного появления он не ожидал.

Вернувшись к работе, Коулсон обнаружил, что за время своего отсутствия стал просто звездой номер один, а также полностью прочувствовал на своей шкуре поговорку «Из огня да во полымя». Если заботливых Мстителей, кружащих над ложем больного, еще можно было пережить, то внезапное всенародное обожание среди подчиненных и других коллег как-то выбило Коулсона из колеи. Почти всю свою сознательную жизнь работая в управлении Фил создавал себе имидж незаметного человека, невидимки, который, впрочем, всегда рядом. Так что легенды о подвигах самого себя представлялись агенту достаточно сомнительными.

Коулсон злился – столько лет труда пошли прахом, стоило на минуту выйти из тени и совершить маленький поступок. Свои действия Фил подвигом не считал, а думал о них скорее как о производственной необходимости. А еще он подозревал Старка в пиар-махинациях относительно собственного образа и репутации. Тони, если хотел, мог врать не заговариваясь так, что Фил с мрачным ужасом думал о том, что же он рассказал людям, и можно ли на основе этой информации причислить себя к лику святых.

Так или иначе, подчиненные отныне сделались просто шелковыми – внимали речам Коулсона как ученики Будде. Заботливые вопросы о здоровье тоже никак не хотели кончаться. Доходило до смешного – каждый, кому не лень, считал своим долгом принести Филу кофе. В плохие дни к обеденному перерыву на столе у агента красовалась целая батарея стаканчиков из кофейного автомата. Коулсон не говорил подчиненным о том, что врачи запретили ему употреблять кофеин как минимум в течение полугода. Эти и другие незначительные на первый взгляд мелочи просто доводили агента до ручки. Лучше уж скучать в больничной палате, читая современные фантастические романы, чем так работать.

Единственной отрадой в этом бесконечном потоке сиропа рабочих дней была, как ни странно, Мария Хилл. Не зная их отношений, случайный наблюдатель мог бы назвать их давними друзьями, но это определение было справедливо только в первой его части. Мария и Фил знали друг друга с момента поступления в ЩИТ и никогда не испытывали друг к другу особенно теплых чувств. Поначалу это была здоровая конкуренция между новичками, потом взаимное неудовлетворение методами работы друг друга, которое переросло таки в уважение профессионалов. Хилл была хороша в координировании операций в тылу, у Коулсона было больше опыта в боевых ситуациях. Установив рамки собственной деятельности, агенты исчерпали конфликт, так и не дав ему развиться как следует.

После счастливого возвращения Коулсона Мария Хилл была единственной, чье отношение к нему осталось прежним. И это несказанно радовало. Позже, анализируя ситуацию, Фил мог бы сказать, что здесь он и прокололся – стал чаще здороваться с Марией, в полностью рабочие разговоры вставлять пару фраз о погоде или ненавязчивую шутку. Но его нельзя было за это винить – Мария воспринимала все адекватно, а это было как раз то, чего измученному вниманием агенту не хватало в последние месяцы.

Пока все шло своим чередом, Коулсон даже не задумывался о собственных действиях и их возможном влиянии на будущее. Однажды он занес Хилл отчет лично, не отправляя по электронной почте или вместе с ассистентом. Они довольно мило поговорили о преимуществах новых нано-разработок. А на следующий день Фил узнал, что их с Марией отправляют на совместную операцию.

В Лиссабоне было жарко, действительно жарко, особенно для привыкших к более комфортным температурам жителей Америки. Положение немного спасали тяжелые тучи, нависшие над городом вечером третьего дня пребывания агентов на задании. Не то, чтобы Коулсон был так против Португалии и совместной работы с Хилл, но задание им выпало скорее в духе бешеной парочки Романовой и Бартона. Фил был уязвлен в лучших чувствах, и уверен, что Мария чувствовала себя так же, хотя не подавала виду.

Агент Коулсон взял себя в руки и оторвал взгляд от стакана, в очередной раз обозревая посетителей бара. В дальнем углу сидели игроки в покер, отгородившиеся от реальности веерами карт и плотной дымовой завесой от вонючих сигар. Периодически с их стороны доносились крики то на испанском, то на португальском, а бармен раз в десять минут услужливо менял им стаканы с выпивкой. Сам бармен выглядел как заправский пират – в тельняшке на голое тело, с огромной серьгой в левом ухе. У бара расположились щебечущие красотки, длина платьев которых ясно свидетельствовала об их профессии. Несколько пар танцевали на небольшом пятачке перед музыкальным автоматом. Остальных посетителей Коулсон тоже мог кратко охарактеризовать – настолько уж колоритные личности собрались в одном баре.

Коулсон попытался сверить время на наручных часах с часами, которые висели над дверью бара, но ничего не вышло. Часы были оформлены в стиле стимпанк – шестеренками наружу, и на их фоне стрелки были совершенно не заметны. Мария Хилл скучающе гоняла оливку по полупустому стакану с мартини. На ней было красное платье в пол с разрезом, который вполне мог соперничать по сексуальности с привычным декольте Романовой. В этом были свои плюсы – ей хотя бы не было жарко, в отличие от Коулсона, который был в костюме и при галстуке.

Фил спрыгнул с высокого стула и протянул напарнице руку, приглашая на танец. Хилл нехотя приняла приглашение и они вместе кое-как протолкались к импровизированному танцполу. В качестве музыкального сопровождения играл какой-то испанский хит прошлых лет – Коулсон не запоминал такую музыку, но, вероятно, в свое время она успела у всех навязнуть в ушах. Мария на каблуках была чуть выше Фила, но это ничуть его не смущало. Коулсон позволил себе немного расслабиться – эта часть задания была даже приятной. В отличие от следующей.

После танца Мария быстро прошла к бару, не обращая внимание на Фила, который проследовал за ней.

– Тебе заказать еще выпивки, милая? – спросил Коулсон.

Марию передернуло.

– Знаешь, «милый», выпивка здесь не поможет.

Фил успокаивающе приобнял напарницу, заметив краем глаза, как заинтересовался ими бармен-пират.

– Ну что ты, с каждым случается. Это была не твоя вина, что мы их упустили.

– Что?! – Мария резво развернулась, выскальзывая из его объятий. – Ты хотел сказать, «ты упустил»? Если бы ты выслушал мой план, мы бы здесь не торчали.

– По-моему, здесь прекрасное место, а тебе нужно расслабиться. И мы обязательно что-нибудь придумаем. Можно сказать, я уже придумал.

– Знаешь, что? Я сыта по горло твоими выдумками. Я ухожу, – Мария развернулась и стала быстро пробираться к выходу из бара. Коулсон постоял на месте еще немного, а затем бросился за ней.

Хилл он догнал уже на углу улицы и попытался взять за руку. Мария отдернула ее и с ненавистью посмотрела на Коулсона.

– Мария, остынь, – вкрадчиво попросил тот. – Подумаешь, упустили. Сейчас главное – успокоиться и не наделать глупостей. Пойдем в отель.

– Упустили в первый день прилета, Фил. Они были почти что у нас на крючке. Уму непостижимо. Нам не стоило становиться напарниками.

– Личные отношения мешают работе?

Хилл отвесила Коулсону звонкую пощечину, и он, морщась от боли, схватил ее за запястье. В небе загрохотал гром.

– Отпусти меня. Я закончу это задание сама, не путайся у меня под ногами, – прошипела Мария.

– Ну уж нет. Наше общее дело мы закончим вместе.

С этими словами он, не ослабляя захвата, потащил Хилл в сторону отеля. Мария молча вырывалась, но сделать ничего не могла.

– Ты – ничтожество, Коулсон, – выдохнула она ему в ухо, как раз тогда, когда Фил брал ключ от номера у портье. Тот заинтересованно проводил парочку глазами и начал что-то быстро искать на стойке.

Лифта дожидаться не стали – поднялись по скрипучим ступенькам на второй этаж. Точнее сказать, Фил втащил уже почти не сопротивляющуюся Марию. Возле соседнего номера стоял странный мужчина, который почему-то занервничал при виде них. Коулсон прижал Хилл к стене, вовлекая в поцелуй. Мария попыталась оттолкнуть его, но быстро сдалась. Когда они оторвались друг от друга, мужчины в коридоре уже не было.

Свет в номере они не зажигали – достаточно было света уличных фонарей, проникавшего сквозь нехарактерно большие для обычной гостиницы окна. Пиджак Коулсона улетел куда-то в сторону телевизора. Одуряюще пахло фиалками, точнее, кондиционером для белья с запахом фиалок. Фил тихо ненавидел этот приторный запах, а поэтому подхватил Марию на руки и посадил на письменный стол, который в обстановке номера казался вообще пришельцем из другого мира.

– Как же ты меня бесишь, – говорила Мария, развязывая Филу галстук.

– Поверь, это взаимно, – застежка на платье никак не поддавалась. – А как же твое неодобрение неуставных отношений на службе?

– Заткнись, – просто сказала Мария, кусая Коулсона в шею.

– Агент Коулсон, агент Хилл. Цели зафиксированы, орел в гнезде и все такое. Отбой. Ну, вы даете! – голос Бартона звучал прямо из красивых сережек Марии.

– Отбой, агент Бартон, принято. Бармен, портье и мужчина, который торчал у нашего номера тоже в деле, – сообщил Коулсон.

– Принято, наши сейчас работают над этим. Мы сообщим о их поимке, – прежде, чем отключиться, Клинт издал какой-то звук, который можно было принять то ли за восхищенное хмыканье, то ли за хрюканье.

Коулсон аккуратно ссадил Марию со стола и подал ей туфли.

– Застежка на платье вроде бы цела, – сказал он.

– А вот ваша рубашка – не очень, – в тон ему откликнулась Мария.

– Пустяки. Эм… Будете кофе, агент Хилл?

– Не откажусь.

Мария присела на диван, а Фил оглянулся и признал перед миром полное отсутствие в ближайших окрестностях кофеварки. В чертовом номере не было даже банального чайника. Зато присутствовал бар, и Коулсону ничего не оставалось, как налить виски в стакан и подать Марии. Хилл иронически изогнула бровь.

– Так вот что такое для вас кофе, агент Коулсон. А в управлении и не знают, что это такая тонкая метафора.

– Давайте сделаем вид, что это очень редкий сорт португальского кофе. Неплохой, кстати. По-моему, Джемиссон, в темноте не вижу.

– Прекрасно, – Мария отпила из стакана. – Вот видите, в вашем воскрешении есть и положительные стороны.

– О, да. Теперь я их тоже вижу, – хмыкнул Фил, поднял с пола пиджак и достал из кармана монету. – Хм, а вот и средство слежения, по которому они нас пасли.

– Монетка? Изящно, ничего не скажешь. Как они ее вам подложили, кстати?

Коулсон сделал пасс руками и монета исчезла из его пальцев. А в следующий момент он достал ту ее из-за уха Марии.

– Престидижитация. Цирковое искусство – ловкость рук и никакого мошенничества. Но я все равно засек момент.

– Еще бы вы не засекли. Отдадите нашим ребятам для анализа?

– Нет. Старку подарю, – Коулсон осторожно поскреб монетку ногтем. – Латунь. Странно. Ему должно понравиться.

– Уверяю вас, ему понравится все, что вы ему привезете. Он вас обожает. Знали бы вы, как без вас… – Мария осеклась, наткнувшись на взгляд Коулсона.

Тот присел рядом с ней на диван и тихо спросил.

– Это ведь вы. Вы сказали Старку обо мне? Ослушались приказа Фьюри, фактически саботировали линию работы начальства…

– Вас очень не хватало, агент Коулсон, – Мария придвинулась к Филу и коснулась губами его щеки. – Не забывайте об этом.

Она встала с дивана, но Коулсон поймал ее за руку и поцеловал пальцы Марии.

– Спасибо вам.

Хилл ушла. За окном начался настоящий ливень, принесший Лиссабону долгожданную прохладу. Агент Коулсон стоял перед окном, глядя на потоки воды, текущие по асфальту. Мозг Фила был занят головоломкой по типу кубика Рубика – восторженный Старк, адекватная Хилл, предложение Старка свозить его в Портленд еще до «воскрешения»… Фил замер.

– Ну, Тони Старк. Сводник недоделанный. Фея-крестная, – сказал в пустоту Коулсон.


По прибытии на базу Фил планировал сначала написать отчет, а потом уже ехать в особняк Старка и разбираться с проблемами относительно личного характера. Однако кому-то из них звезды сегодня особенно благоволили, а поэтому на Тони Коулсон наткнулся в одном из коридоров ЩИТа.

– Агент Коулсон! Счастлив видеть вас. Особенно в добром здравии, – жизнерадостно сказал Старк. – Как ваша миссия с агентом Хилл?

– Вашими молитвами, мистер Старк, – с улыбкой отвечал Коулсон.

– Таки вычислили? – лицо Тони выражало фальшивое раскаянье.

– Я бы еще понял такую выходку от агента Бартона. Но вы, мистер Старк. Вам-то моя личная жизнь зачем?

Тони пожал плечами.

– Считайте это моим вкладом во всемирный фонд добрых дел.

Коулсон устало прикрыл глаза.

– Вы – троглодит, мистер Старк. Вы знаете об этом?

– Э… – Тони растерялся. – А точно я, а не допустим, альтер-эго доктора Бэннера, или не Тор?

– Именно вы. Троглодит в чувствах. Пользуетесь пещерными методами сводничества.

– Но они работают!

– Еще бы они не работали, – агент Коулсон вздохнул, достал из кармана монету и протянул Старку. – Это вам. Подарок из Лиссабона.

Тони присвистнул.

– Я надеялся на скромный магнитик.

– А это шпионское подслушивающее устройство. И вы, как независимый консультант ЩИТа, должны прислать мне по нему отчет не позднее пятницы. Хорошего дня.



В кабинете обнаружились уже привычные и милые сердцу стаканчики с кофе и агент Хилл.

– Отчет, – пояснила она. – Можете не беспокоиться, я написала сама, не спалось ночью.

– Спасибо. Вы меня разбалуете, – усмехнулся Коулсон. – Хотите кофе? В каком-то из стаканчиков должен быть еще теплый. Только это, к сожалению, не знаменитый португальский кофе.

– Как жаль.

– Мария… – Фил немного замялся, – Скажите, а как вы на самом деле относитесь к неуставным отношениям?

– В рабочее время? – педантично уточнила Хилл.

– Нет, что вы. Скажем, сегодня вечером.

– О. В таком случае – положительно, – Мария улыбнулась. – Но только если будет португальский кофе.

– Обещаю.

@темы: фанфикшен, фандом "Marvel, Avengers", рассказ

---

I've got a text

[Amnezyna]

Название: I've got a text
Автор: Amnezyna
Фэндом: Sherlock BBC
Персонажи: Джон Уотсон, Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс
Рейтинг и предупреждения: G
Размер: ~ 2000 слов
Жанр: затрудняюсь с определением, назовём "потуги на юмор"
Дисклеймер: Конан Дойль придумал, Моффиссы там были, сами всё видели, но не сказали и десятой части, а мне теперь мучаться.
От автора: Для того, чтобы упросить и одновременно усложнить себе задачу, я попросила  Джорджи Д. задать мне стартовую рамку.

И вот как выглядела её заявка

И вот как выглядела её заявка: "Джон и Майкрофт, Джон уехал в отпуск, и "оставил" Шерлока на Майкрофта. Ну, или они вдвоем уломали чтобы Ш. и М. поехали на какое-то семейное торжество. И Шерлоку скучно, он постоянно смс-сит Джону, доводит его в отпуске, и все бы ничего, если бы по ночам не звонил Майкрофт и не рссказывал всякое про Шерлока и семью. Или может тоже смс пишет. Хочу чтобы ты попробовала юмор написать".
Желание напарника для меня закон, даже если я сомневаюсь в собственной способности исполнить его как следует. И оговорюсь, что отдельная подстава была в том, что я категорически не умею писать юмор.

Огромная личная просьба

Не стесняйтесь критиковать. Очень хочу критики. Комментарий "что это было, это ужасно" мне так же ценен, как и положительный отзыв.

За слова спасибо  Джорджи Д.:

вот за эти

Утро, чемодан, телефон, раздраженно, костюм, кофейня, отключить, звезды, интернет, почтальон, фильм, читать, промокнуть, идеально, радость, а вот за эти спасибо Майя-Стина: бодрый, Брайтон, бридж, велосипед, виадук, картография, клад, колдовать, мнимый, полосатый, по-соседски, приторный, рецепт, топор, уникальный


Джон мыл посуду, когда услышал неприятное пиликанье, знаменующее собой, что мистер единственный в мире консультирующий детектив получил очередное сообщение. Первой реакцией Джона, было бросить всё и идти подавать телефон его хозяину. Но тут доктор некстати вспомнил о собаке Павлова, которая тоже довольно быстро приучилась капать слюной по сигналу лампочки. Ассоциация Джона не порадовала, так что он хмыкнул и продолжил отдраивать тарелку. Соотносить себя с Золушкой, несмотря на явное несовпадение гендера, Джону нравилось больше. Хотя и против собачки он, в принципе, тоже ничего не имел.

Пиликанье раздалось вторично, и Джон мимоходом подумал, что неплохо было бы как-нибудь, в порядке эксперимента, отключить у Шерлока звуковые сигналы. Возможно, это даст ему немного покоя. Хотя бы мнимого. Возможно, Шерлока не насторожит отсутствие смс в течение целого получаса. А если повезёт – то и минут сорока. Пока Джон разрабатывал планы нейтрализации аудиального раздражителя, Шерлок, видимо, очнулся ото сна и из комнаты донеслось:

- Джон! Телефон!

- А волшебное слово? – пробурчал себе под нос Джон, вытирая одну руку о висящее на плече и уже успевшее промокнуть полосатое полотенце и направляясь к источнику звука. Телефон нашёлся почему-то под диваном, на джоново счастье, потенциальные собеседники Шерлока сегодня были плодовиты и очередной пронзительный сигнал вгрызся в ухо прежде, чем Джон собрался предложить Шерлоку поискать агрегат самостоятельно.

- Джон, телефон! – Шерлок вещал раздражённо, склонившись над микроскопом.

Джон обречённо вложил аппарат в протянутую ладонь, удержавшись от того, чтобы не брызнуть в физиономию детектива водой с левой, не вытертой полотенцем, руки. Он уже развернулся, чтобы вернуться к своей посуде на кухню, но Шерлок издал какой-то странный сдавленный звук. Джон испуганно обернулся – за год знакомства такие колебания воздуха его сосед издавал на его памяти впервые, и первой мыслью доктора было опасение, что Шерлок вдохнул результат очередного опыта, и его лёгкие остались не впечатлены. Однако Шерлок всего-навсего изучал экранчик мобильного.

- Всё нормально? – на всякий случай поинтересовался Джон.

- Нет, - коротко ответил Шерлок, быстро перебирая пальцами по клавиатуре.

- Что-то серьёзное? – продолжил уточнять Джон.

- Да, - отрезал детектив, нажимая клавишу отправки.

- Ты сегодня многословен, - не удержался Джон, и Шерлок поднял на него взгляд, в котором читалась смесь отчаяния
и раздражения.

- Майкрофт прислал мне напоминание о том, что завтра – семейный вечер.

- На котором ты обязан появиться, - раздалось от дверей. – Доброго дня, Джон.

Разумеется, на пороге стоял Майкрофт, в небрежно-изящной позе, опираясь на зонт. Джона всегда изумляло, как Майкрофту удаётся сохранить достоинство со всеми этими его часами, жилетками, галстуками, костюмами и идеально выверенными позами, которые в исполнении любого другого (читай – нормального) человека смотрелись бы по-идиотски. Старший Холмс выдержал паузу и шагнул в комнату.

- Я не поеду, - сообщил Шерлок окружающей действительности и уткнулся в микроскоп.

- Поедешь, - сообщил Майкрофт спине брата. Спина молчала, но даже это она делала как-то вызывающе.

- Шерлок, - тон Майкрофта стал вкрадчивым, - это ежегодный приём.

Шерлок подкручивал колёсико регулировки так ожесточённо, словно оно лично было виновно в установлении
традиций семьи Холмс.

- Шерлок, - Майкрофт вздохнул, возможно, чуть более громко, чем следовало, - перестань вести себя как ребёнок.

Шерлок записал что-то на листе бумаги рядом с собой и вновь впечатался глазом в окуляр.

- Шерлок, - голос Майкрофта стал торжественным, - ты же не хочешь огорчить мамулю?

Шерлок крутанулся на стуле и вперил в брата яростный взгляд. Ноздри его раздувались, губы дрожали.

- Будь умницей, братец, это всего два дня, - Майкрофт улыбнулся, вызвав тем самым у Джона подсознательное желание ретироваться на кухню в целях безопасности.

Младший Холмс вскочил со стула и ринулся в свою комнату, откуда донёсся стук выдвигаемых ящиков, хлопанье крышки чемодана и прочие шумы, которые навели Джона на мысль о том, что последствия сборов Шерлока будут гораздо более губительными для мебели, чем его эксперименты с пистолетом. Джон давно собирался эдак по-соседски перепрятать оружие Шерлока, но останавливала его только мысль о том, что прятать что-либо от консультирующего детектива – пустая трата сил и времени.

- Разве он не сокровище? – ещё раз улыбнулся Майкрофт, оборачиваясь к Джону.

- О да, настоящий клад! – в эту реплику оказалось упаковано столько сарказма, сколько Джон в себе и не подозревал.

Спустя четверть часа доктор наблюдал из окна за загрузкой в майкрофтовскую – как всегда чёрную – машину угрюмого Шерлока, которого можно было заподозрить в чём угодно, кроме того, что он едет на семейное торжество.

***

Когда ночью Джона подбросило на кровати, он не сразу сообразил, что причиной был всего лишь сигнал пришедшей смс.

"Скучно. ШХ".

"А мне весело. Шерлок, три часа ночи, мне завтра на работу. ДУ"

"Проверь мой эксперимент. ШХ".

"Какой эксперимент? ДУ"

"Культура. В пепельнице. На кухне. ШХ".

"Я её помыл. Шерлок, я сплю. ДУ".

"Джон! Три недели работы! ШХ"

"Ты точно её помыл? ШХ"

"Джон, мне скучно! ШХ"

"Поиграй с Майкрофтом, до него тебе явно ближе, чем до меня. ДУ"

"Во что? ШХ"

"В догонялки. ДУ"

"Он меня не догонит, ты это знаешь. Он ведёт слишком малоподвижный образ жизни. ШХ"

"Последний раз ты пробовал догнать меня 26 лет назад. МХ"

"И догнал. ШХ"

"Ничего, что ваши смс приходят ко мне? ДУ"

"Ничего. ШХ"

"Ничего. МХ"

Джон посмотрел на экран мобильного, душераздирающе вздохнул и засунул голову под подушку. Если он не услышит вызова – в этом будут виноваты братья Холмс, но увы, реджистрару этого не объяснишь. Сонный хирург – это даже хуже, чем никакого хирурга, поэтому Джон крепко зажмурился и велел себе не реагировать на приходящие сообщения. Которые, впрочем, приходить перестали. "Видимо, всё-таки догонялки", - подумал Джон и провалился в сон.

***

Как он не проспал сигнал будильника, Джон не понял, но разбираться с этим было поздно. Срочно требовался кофе, чтобы дать организму знать, что, во-первых, утро началось, а во-вторых, надо не только встать, но и проснуться. Краткий, но полный экспрессии диалог с кофеваркой, напоминал скорее монолог, потому что агрегат упорно молчал в ответ на возмущённые реплики. В этом кофеварка не слишком отличалась от Шерлока, который давно приучил Джона к ведению диалога в одиночку.

После полубессонной ночи голова раскалывалась, и Уотсону, по непонятной причине, виделись Шерлок с Майкрофтом, бегающие друг за другом вокруг стула, причём Майкрофт пытался зацепить Шерлока зонтиком за шиворот. Джон потряс головой, пробормотал "Приснится же всякое", и с отвращением занёс ложечку с сахаром над кружкой. Сладкий кофе он не любил, но мозг требовал глюкозы. Трель, донёсшаяся со стороны мобильного телефона, заставила его вздрогнуть, рука дёрнулась и в кружку переместилось содержимое не только ложки, но и доброй четверти сахарницы. Джон задумчиво помешал получившуюся субстанцию и отпил. Примесь кофе в приторном сиропе если и чувствовалась, то не слишком отчётливо. "Перехвачу в кофейне по дороге", - решил Джон, поставил кружку в раковину, подхватил мобильный и выскочил из дома.

Уже в автобусе он открыл пришедшее сообщение.

"Доброго утра и хорошего дня, Джон. Приношу извинения за ночной разговор. Надеюсь, он не похитил у вас слишком много времени, отведённого на сон. МХ".

Джон тупо посмотрел на мониторчик мобильного и перечитал смс. Перелистнул меню и поглядел в архив. Глаза его расширились.

***

Вечером, нарезая овощи для салата, Джон украдкой бросал взгляды в сторону мобильного. Аппарат молчал, но доктора Уотсона такими детскими уловками было не провести. Он слишком хорошо изучил своего соседа. В 22.17 любопытство Джона было вознаграждено.

"Бридж. Почему у нас такая скучная нация, изобретающая такие предсказуемые игры? ШХ"

"Ты оставил без единого пенса цвет английской аристократии? ДУ"

"Меня не сажают за игорный стол, но я должен присутствовать. Общение с Андерсоном и то содержательнее. ШХ"

"И ты до сих пор не сообщил никому о любовницах, тайных детях и прочем? Шерлок, я волнуюсь, всё ли с тобой в порядке. ДУ"

"У нас уговор. Я не оглашаю никакие свои наблюдения на приёмах. Скучно. ШХ"

"С тобой можно заключить уговор? Ух ты. Надо рассказать Лестрейду. ДУ"

"Уговор – не огорчать маму. МХ"

"Лестрейду ничего не светит, я понял. ДУ"

"Лестрейду светит лампочка. ШХ"

"Какая лампочка? ДУ"

"Топор. ШХ"

"Какой топор??? ДУ"

"Он имел в виду "лопату". МХ"

"Шерлок, ты пошутил, что ли? ДУ"

"Да. ШХ"

"Неудачно. МХ"

"Я попробовал последовать твоему совету. ШХ"

"А вы вслух друг с другом говорить не пробовали? ДУ"

"Нет. ШХ"

"Да. МХ"

Джон вовремя вспомнил, что завтрашний день – выходной, и на этот раз отсутствие сна ему ничем не грозило. Радость от осознания этого факта была неподдельной, потому что пропустить очередной сеанс разговора с Холмсами ему не хотелось. Так что он в очередной раз поколдовал над кофеваркой, попытавшись вспомнить рецепт, который вызывал из этого агрегата не бурду, которую мог употреблять без последствий для организма только Шерлок, но что-то, отдалённо напоминающее благородный напиток. Лезть в интернет за такой мелочью не хотелось, так что Джон посмотрел в чашку, опасливо понюхал её содержимое и, решив, что его можно причислить к рангу съедобных продуктов, отпил, перемещаясь в спальню.

Он понятия не имел, как Холмсам удалось превратить его обычный мобильный в почтальона, разносящего смс-ки, как письма, сразу троим. Ему вообще казалось, что вблизи Шерлока и Майкрофта события начинают закручиваться в сюжет фантастического фильма. Он давно свыкся с мыслью, что при рождении братьев Холмс звёзды дружно встали в хоровод, сложив в небесах вместо привычных созвездий что-то вовсе непотребное и нечитаемое, поэтому удивляться тому, что на эту парочку не действуют общечеловеческие законы, он перестал. Одно было ему интересно: как выглядит уникальное существо, произведшее на свет два этих недоразумения. В том, что они произошли от человека, Джон имел все основания сомневаться.

Доктор вновь поглядел на замолчавший телефон. Любопытство пересилило и он бодро отстучал сообщение.

"Уже освободился от бремени бриджа? ДУ"

"Время скраббла. Бридж – интересная и логичная игра. ШХ"

"В скраббл тебя тоже не пускают играть? ДУ"

"В скраббл играют дети. А Шерлок ненавидит скраббл с детства. МХ"

"За что эту бессмысленную игру можно любить? ШХ"

"Шерлока сослали к детям? ДУ"

"Дети чуть менее омерзительны, чем взрослые. ШХ"

"С детьми Шерлоку уютнее. Они больше подходят ему по уровню эмоционального развития. МХ"

"Дети не тратят время на составление слова "виадук" так, чтобы получить за него 56 очков. ШХ"

"За "виадук" нельзя получить больше 52. МХ"

"Поиграйте в скраббл вдвоём. ДУ"

"Лучше бридж. МХ"

"Лучше догонялки. ШХ"

Джон фыркнул, потому что картинка с участием Майкрофта, догоняющего Шерлока, была слишком свежа в памяти. Он попытался представить себе братьев маленькими, но быстро понял, что напрасно считал своё воображение богатым. Если Шерлока ещё получалось уменьшить до размера семилетнего ребёнка и посадить на велосипед, то с Майкрофтом этот номер не проходил. Даже в возрасте двенадцати лет в голове у Джона Майкрофт упорно облачался в костюм-тройку и помахивал зонтиком.

"Шерлок, Майкрофт в детстве катался на велосипеде? ДУ"

"У него спроси. ШХ"

"Я предпочитал другие виды спорта, если вам интересно. МХ"

Джон вошёл во вкус. Переписка с Шерлоком и Майкрофтом была настолько неправдоподобной, что он сначала
набрал и отправил ответ, и только потом сообразил, что именно он сделал.

"Интересно, конечно. Не могу представить себе вас маленькими. ДУ"

"Вам, должно быть, чрезвычайно скучно. МХ"

"И я его понимаю. ШХ"

"Кстати, есть документальные свидетельства детства Майкрофта. ШХ"

"Я был уверен, что они уничтожены. ДУ"

"Он так думает. ШХ"

"Если ты о мамином альбоме – то он не считается. МХ"

"Если ты думаешь, что мама его никому не показывает – ты ошибаешься. ШХ"

"Ты там тоже есть. МХ"

"Я младший, поэтому на меня обращают меньше внимания. ШХ"

"Зря ты так думаешь. Спроси леди Уинтам. МХ"

"Зря вы всё-таки не разговариваете вслух. ДУ"

В этот момент телефон зазвонил и Джон увоззрился на высветившийся на дисплее незнакомый номер и с опаской нажал клавишу приёма.

- Здравствуйте, доктор Уотсон. Это Адель Холмс. Я прошу прощения, что упустила вас из виду, когда рассылала приглашения, а ни Шерлок, ни Майкрофт не догадались взять вас с собой. Исправляю это досаднейшее недоразумение. Ждём вас утренним поездом. Вы как раз успеете в Брайтон восьмичасовым, – и пока Джон пытался напрячь все свои познания в картографии и сообразить, куда и как ему предстоит направиться, миссис Холмс добавила:

- На станции вас встретят. Буду очень рада наконец познакомиться с вами лично.

- Я тоже, огромное спасибо за приглашение, - ответил Джон почти автоматически.

И только повесив трубку, он сообразил, что именно ему предстоит. Уикэнд в семье Холмс.

"Не волнуйтесь, Джон, наша матушка – милейшая женщина. МХ"

"И нет, отсутствие у вас смокинга никого не напугает. МХ"

"Захвати со стола папку с буквой "М". ШХ"

"Никаких дел дома. МХ"

"Скучно! ШХ"

Джон прочёл последнее сообщение, хмыкнул, подошёл к столу. Покопался в бумагах. Извлёк папку, взвесил её на ладони. Фыркнул ещё раз и, воровато оглянувшись, сунул её в карман дорожной сумки.

Уикэнд обещал быть насыщенным.

@темы: фандом "Sherlock BBC", рассказ

---

Лови день

[vija]

Автор текста: vija
Ориджинал, джен
Персонаж: Джордж Оуэн
Размер: 2156 слов
Аннотация: успеть бы сказать вовремя самые важные слова.
Спасибо огромное T-Kuat за слова: чашка, книга, возвращаться, день, на календаре, блеск, тень, на карту, золотистый, круг, остриё, подаренный, радость, коробка, мятый, остановиться, запечатать, расколотый, шорох, гарь, мешать, ложка, скатиться, изжелта-красный, зверь, в листьях, задумываться, пружина, прозрачный.
Комментарий: автор в шоке от того, куда вырулил текст. "Это не я, это он" (с)

-------------

Уникален каждый день.

Каждый подаренный день уникален.

Джордж Оуэн знал это как никто другой.

Вот уже несколько лет он возвращался туда, где был счастлив. Джордж хотел бы путешествовать чаще, чем раз в неделю, но мистер Хопкинс считал, что во всём важна мера. Джордж только коротко улыбался. Променад по памятным местам стоит немалых денег. Закончатся средства, кончатся и прогулки.

Закончится и жизнь.

Каждый день, как последний. Джордж часто слышал эту фразу. Она коробила его гротеском и истеричностью вызова. Но прошло время, и Джордж стал воспринимать её иначе.

* * *
Солнце давно прошло зенит и теперь рассыпало тускнеющее золото по листве старого вяза. В его тени царила прохлада.

Покрасневшую кожу холодил лёгкий ветер. Запахи будоражили. Казалось, воздух ткали тысячи разноцветных нитей, и у каждой — собственный аромат.

Джордж сел на скамейку, разминая икры ног, как после долгой прогулки, хотя прошёл едва ли три фурлонга*. Мышцы устали, но это была приятная усталость. Сев спиной к вязу, он потянулся. Хруст позвонков напоминал перестукивание сообщников, и Джордж, с ловкостью старого писателя, схватил образ за жабры.

Позвоночник — это длинное одноэтажное крыло тюрьмы, где в одиночках сидят опасные преступники. Единственное их развлечение — книги, которые развозит в тележке дебиловатый Сэм. Он всего лишь вышиб рукомойником мозги своей жене, поэтому ему разрешают работать. На похвалу, ворчание и угрозы Сэм реагирует одинаково — смотрит сквозь человека и растягивает губы в жутковатой улыбке. Она как пробка затыкает глотку любому оратору. Проходит год, другой третий, Сэм ещё больше погружается в себя и горбится под невидимым грузом. После Хэллоуина его обнаружат в камере в луже крови. Охранники не найдут сердобольного заключённого, подарившего Сэму заточку.

Позвоночник может быть и больничным крылом, что по сути своей тоже тюрьма, только другой модификации. Но эту мысль Джордж развивать не стал.

Время дорого. Джордж поднялся со скамейки и огляделся. С холма, где он стоял, открывался вид на поля и аккуратные домики. Джордж давно здесь не был. Сердце заныло. Десять лет могут пролететь, как один день, а могут длиться и длиться.

Сняв сандалии, Джордж положил их в сумку. Его не смущало соседство обуви с сэндвичами и запотевшей бутылкой мерло.

Джордж ступал по пыльной дороге, которая никогда не узнает асфальта, и жмурился то ли от солнца, то ли от удовольствия. Иногда он останавливался и загребал песок пальцами ног, почти слыша, как недовольно скрипят песчинки.

Перекинув сумку через плечо, Джордж принялся срывать тощие высокие травинки и плести венок. Когда-то давно похожий венок окольцевал лучшую в мире женщину, которая могла как подарить блаженство, так и огреть скалкой.

«Ах, Джой, помнишь, как ты сердилась, когда соседи называли нас Даблджо?»

*
У изгибистой речушки самая сочная трава.

Вытащив из сумки провизию, Джордж сел на прогретый камень. Сэндвичи таяли во рту. Хлеб оказался на удивление зернистым, а мерло приятно вязало язык. Джордж посмотрел на венок, вернул бутылку в сумку и начал спускаться по склону.

У холма нет вершины, говаривал дед, но Джордж не раз убеждался: у всего есть наивысшая точка: у карьеры, отношений, воспитания детей, ведения хозяйства… список можно продолжать очень долго. Свой лучший роман не переплюнуть. Любые чувства притупятся. Дети вырастут и вылетят из гнезда. Земля зарастёт сорной травой. Густой травой, из которой так хорошо плести венки и пускать по воде вместе с бумажными корабликами, сделанными из страниц собственных книг.

Подобрав палку, Джордж сделал из неё подобие трости и направился к дому. Обычному дому без изысков, какие не редкость в южных штатах. Ноги едва держали. И не разобрать, они дрожат от усталости или от волнения.

Джордж помнил каждую деталь обстановки и был уверен, что ничего не изменилось. Как не высохла речка и не притянул молнию одинокий старый вяз.

Услышав смех, Джордж остановился.

— Мама! Марк разбил мою чашку! Мою любимую чашку!!!

Лили лелеяла чашку со слоником, даже когда ту не слишком аккуратно склеили.

— Ябеда!

А вот Марк. Живо представив, как сын хмурит брови и упирает руки в бока, Джордж улыбнулся.

— Ничего не ябеда!
— Ябеда! Я же не рассказал, что ты стащила у меня велосипед!
— Так я его вернула!
— Ободранный и грязный!
— Ну и что? Он же катается.
— Дети, обедать!

Сердце пропустило удар. Джордж опустился на колени, тяжело дыша. Водя ладонями по жёсткой траве, он повторял себе: это не сон, не сон, не…

Джордж уже и забыл, какой безжалостно острой может быть радость.

Где-то вдалеке блеснула молния. Джордж понял голову. Небо быстро затягивали облака. Золотистый круг солнца закатился за них, как резиновый мячик. Начался дождь.

За последние несколько ярдов Джордж вымок до нитки.

— Я не хочу мясо!
— Глупая, мясо — это сила.
— Сам глупый!
— Возьми ложку. Мама мне велела тебя накормить. Или сама съешь обед, или я насильно затолкаю.
— Сила есть, ума не надо.

Судя по голосу, Лили насупилась.

— Смотри: картошка — это укрепления, мясо — танки, укроп — пехота, а помидор…
— А помидор за мир во всём мире. Не хочу мясо!
— Достала!

Повисла пауза. Стихли даже раскаты грома.

— А-а! Ма-ама!!! Марк надел мне тарелку на го-о-олову!

Улыбаясь, Джордж отворил калитку и сделал знак старому Бобби. Пёс флегматично поднял голову и снова уронил её на передние лапы. Звери — не люди, их не проведёшь.

Высокое крыльцо, скрипучие ступени… Изжелта-красная дверь поддалась на удивление легко.

Прислонив палку к перилам, Джордж зашёл в дом, повесил сумку на крючок. По привычке покосился на календарь и улыбнулся. Двенадцатое июля. Завтра день рождения Джой.

Осторожно ступая, Джордж чувствовал босыми ступнями узелки пёстрого половика, а потом — приятную прохладу дощатого пола. Раньше бы он беспокоился, что оставляет грязные следы, но не теперь.

Комод в гостиной покрывала всё та же кружевная салфетка, на стене висели рисунки Лили. Мятое полотенце висело на спинке кресла. В буфете между отглаженных скатертей спрятана коробка и запечатанный конверт, которые Джой найдёт только завтра.

— Дети, не убегайте далеко! Скоро вернётся отец!

Голос Джой прозвучал так близко, что Джордж вздрогнул.

Вздрогнула и Джой. Поднос упал на пол, чашки брызнули во все стороны.

— Прости, я не хотел тебя напугать, — голос с трудом продирался сквозь горло. — Не надо, я соберу осколки.
— Ты рано. Ты весь промок! Я сейчас принесу полотенце.
— Подожди. Не суетись.

Джордж подошёл к жене и взял её за руки. Он ещё помнил время, когда эта кожа была нежна. Закрыв глаза, он провёл ладонью по лицу Джой. Кромка густых волос, широкий лоб, выгнутые дугой брови, высокие скулы, морщинки у глаз, полные губы, очень упрямый подбородок…

— Джордж, что с тобой?

… и миллион оттенков в голосе. Когда Джой уверена, что её никто не слышит, то напевает какую-нибудь песенку.

Джордж открыл глаза, ловя встревоженный взгляд жены.

— Я люблю тебя.
— Ты говоришь это так, будто прощаешься, — Джой нахмурилась и подалась назад.
— Я столько раз обижал тебя почём зря. Гордец, да? Считал ниже своего достоинства первым пойти на уступки, извиниться. — Джордж говорил очень быстро, боясь, что Джой перебьёт его, и столько важных слов канет в пустоту.
— Ты меня пугаешь.
— Нам нечего бояться, теперь нам уж точно нечего бояться. Прости меня, ладно? Я всю свою жизнь потратил на слова, а самого главного тебе так и не сказал.

Обняв жену, Джордж провёл по её волосам, убранным в незамысловатую причёску.

— Ты моё сокровище, Джой. Один из самых потрясающих даров, которые мне отсыпал Господь. Ты моя награда. Я люблю тебя. Люблю тебя.

Он сжимал её так, словно боялся, что она растворится в воздухе.

— Мне больно. Бог мой, ты на себя не похож. В чём дело? Почему ты мне всё это говоришь? — в глазах Джой стояли слёзы. — Будто прощаешься. Ты хочешь от меня уйти?
— Ну что ты, не выдумывай…

Громыхнул гром. Комнату озарила вспышка молнии.

— Бог мой! Ты только посмотри, куда ударила!

Джой подбежала к окну и закричала:
— Дети, в дом! Что за радость под дождём бегать? Простудитесь!
— Но мам…
— Живо!

На холме горел вяз, расколотый молнией напополам.

*
Смех Лили и таинственные шорохи на чердаке, дробь дождя по крыше, «Папа, огня!», весёлое потрескивание камина и гарь, которая предсказуемо затянула гостиную, а иначе быть не могло, ведь дымоход забит, только разве объяснишь это детям; маленькое представление для Джой, которая сама шила Марку и Лили костюмы, но делала вид, что страшно удивлена постановке; сломанный смеситель, который превращал любые водные процедуры в акт закаливания; горячий шёпот и ласковые руки, и кожа, давно потерявшая упругость, но ладони же помнят, помнят, помнят её гладкой; наслаждение, электричеством расходящееся по телу; пепел сигареты, упавший на обнажённый живот, и сердитое «Марш на крыльцо! Раскурился как паровоз»; и прозрачный влажный воздух, которым не дышишь, а глотаешь, глотаешь и никак не можешь утолить жажду…

Джордж улыбался сквозь слёзы. Невыносимая лёгкость наполняла его, как гелием наполняют воздушный шарик. Ступни не чувствовали крыльца. И вся голубая огромность бешено вращающегося мира ливнем хлынула на него.

* * *
— Отец?

Голос Марка шёл издалека.

— Что с ним? Это нормально?

Ответ врача наложился на писк аппаратуры.

— Не волнуйтесь. Через пару минут он придёт в себя. Отключение от матрицы воспоминаний — нешуточная нагрузка на сердце. Поэтому я и рекомендую проводить терапию раз в месяц, а не раз в неделю, как хочет ваш отец.
— Мистер Хопкинс, мне нужен совет.

Джордж улыбнулся бы Марку, если бы мог.

«Мой дорогой мальчик, вот я и стал для тебя обузой…»

— Да, конечно, мистер Оуэн. Слушаю вас.
— Эта терапия… какой в ней толк? Ничего не меняется.
— Смотря что считать эффективным. Ваш отец парализован почти десять лет. Всё, что мы объективно можем сделать, — это облегчить его… жизнь. Матрица даёт возможность раз за разом проживать воспоминания. У вас финансовые затруднения?
— Нет. Но за последний месяц отец сильно сдал.

Джордж старался дышать ровно. Вдох-выдох, вдох-выдох. Марк всегда умел определять по дыханию, спит он или притворяется, чтобы не идти спозаранку на рыбалку.

— Мистер Оуэн, мы с вами давно знакомы, и я позволю себе говорить открыто. Если задуматься, то… честнее эвтаназия. Но законы её запрещают. Да, я помню, мы обсуждали варианты. Я не готов ставить на карту свою карьеру. Послушайте… Память — единственное имущество парализованных. Может, не стоит мешать им жить там?
— Оставьте нас, пожалуйста.

Только когда скрипнула дверь, Джордж открыл глаза. Сфокусироваться на лице сына он смог не сразу.

— Привет, пап. Мог бы не притворяться. Повидал маму?

Джордж моргнул.

— Здорово.

Непослушными волосами Марк пошёл в Джой. Торчат во все стороны. Джордж скользил взглядом по осунувшему лицу сына. Виски уже тронула седина.

— Прости, пап, что долго не приходил. Не буду врать про работу. Ты же сразу поймёшь. Ты всегда всё понимал. И молчал. А я тихо ненавидел тебя за это чёртово молчание.

Ноздри Марка дрогнули, он сжал кулаки.

— Сначала я не хотел ничего говорить. А потом подумал… чем я тогда лучше тебя? Ты прятался от нас в книгах, я прячусь от тебя в работе. Я всегда был один. Даже когда мы рыбачили, помнишь? Я сижу с удочкой, а ты что-то строчишь в блокноте. Как я ненавидел твои блокноты! Кстати, та синяя тетрадка никуда не пропадала. Я её сжёг. Не смотри на меня так! Ты был нужен мне, Лили, маме, но мы всё время утыкались в невидимый барьер. «Не нужно беспокоить папу, он работает», — вот что я слышал каждый раз, когда нуждался в тебе! И говорил это не ты, а мать. Ты же у нас всегда в белом пальто… Прости, — Марк зло вытер слёзы, — я хотел сказать другое. Спасибо за университет, машину, подарок на свадьбу, и всё такое… Только когда родилась Эмили, я понял, что значит менять пелёнки, купать её в ванночке, укладывать спать. Но дело даже не в этом... Знаешь, о чём я думаю в последнее время? Что ни черта я не взрослый и что до сих пор хочу сходить с тобой на рыбалку по-настоящему. Без блокнотов. Ты же слышал, что сказал док, да?

Джордж сморгнул слезу.

— Скажи, ты хочешь… Пап, ты хочешь жить так? Если да, моргни дважды.

Марк напряжённо всматривался в лицо отца. Обвитый проводками и трубками, он казался ему гусеницей, которую насильно превращают в куколку. Марк давно понял: нет ничего страшнее больничной аппаратуры и медленной одинокой смерти.

— Ты не моргаешь. Я заберу тебя к себе, хорошо? Да-да, помню, ты не хочешь быть обузой. Я найму сиделку. Ты будешь видеть Эмили, она уже вовсю ползает, только успевай следить… Пап, ну моргни. Пожалуйста. Ты засмотрел до дыр картинки в своей голове! Сколько можно!

Не дождавшись ответа, Марк вздохнул.

— Маму не вернуть. Нам всем её не хватает. Но жизнь идёт вперёд.

Джордж устало закрыл глаза.

— Как-то раз Лили упросила тебя разжечь камин. Была гроза, вяз на холме разбило молнией. Мы с Лили видели, как он вспыхнул. Сколько писку было, Лили была страшной трусихой, задирой и трусихой, ну ты знаешь. И ты растопил камин, хотя предупреждал, что дымоход забит. О, мы потом еле отмылись! А спектакль! Помнишь спектакль? У меня был алый плащ с вышитым крестом. Я до сих пор его храню. Эй, ты плачешь?..

Сглотнув ком в горле, Джордж моргнул.

— Погоди, ты… Ты согласен переехать ко мне?

Поколебавшись, Джордж снова моргнул.

— Пап… Боже!.. Боже мой, как я рад!

Боясь сорвать провода, Марк неловко обнял отца.

— Я сейчас же скажу Хопкинсу! Не засыпай, слышишь? Мы ещё поговорим! Мне столько нужно тебе рассказать!

Джордж смотрел на раскрасневшееся лицо сына и пробовал улыбнуться. Марк поцеловал его в лоб и побежал за доктором.

Лёгкость, недавно оторвавшая Джорджа от крыльца, теперь поднимала его над кроватью. В какой-то момент ему почудилось, что он снова чувствует своё тело. Каждую мышцу, каждую клеточку. И может дышать полной грудью, и может кричать, махать руками, петь, танцевать!..

Пружина боли наконец-то разжалась.

Джордж выдохнул и улыбнулся.


-------------
Фурлонг — единица измерения расстояния; 3 фурлонга ~ полкилометра.

@темы: ориджинал, рассказ

---

"Департамент Доставки Щастья: болтовня про разум и сердце", Джен, оридж

[tkuat]

Название ДДЩ: болтовня про разум и сердце
Автор текста  T-Kuat
Бета все сами, пусть Великая Бета отдохнет))
Ориджинал: собственно, небольшой спин-офф вот этого. Запись открываю под участников клуба, если кого-то потеряла, пишите, добавлю.
Персонажи М., Телефон, курьер, Наво, и много кто ещё.
Жанр Эмм...я бы сказала, размышления.
Рейтинг G
Отказ Все мое, никому не дам :3
Размер 1339 слов
Аннотация Пара слов о мыслях и чувствах.
Предупреждение боюсь, не все может быть понятно, но затем и вешаю ссылку на начало герои могу-то кого-то напоминать но никаких копирайтов и фаников, чистое вдохновение от образов плюс дрим-каст в голове.
Комментарий Земля, прощай! В добрый путь.
Слова от [L] vija[/L]
черешня, фарфор, облизнуть, жук, светиться, выменять, прожилки, журчать, шоколад, по кругу, выхватывать, по линейке, раскалённый, ограничивать, самокат, рыхлый, по дорожке, отражать, кофейня, рухлядь, россыпь, стриж, промокнуть, маяк, медь, росчерк, галька, пропитаться

читать дальше?

–И?
–Что – и?
–Кого мы тут ждем?
Телефон огляделся. Мы сидели в маленькой кофейне, у самого окна. Почему именно это место Наво указала, как точку прибытия курьера, Телефон не уточнил. А я, как совершенно новый сотрудник, решил лишний раз перед глазами начальства, в лице –простите за каламбур- Головы не светиться, и молча увязался на задание за ним.
–Курьера,–ответил Телефон, сосредоточенно рассматривая скатерть и отливавший медью старинный кофейник у нас на столе.
–А что он должен принести?
–Тсс,–шикнул на меня Телефон, и добавил шепотом, – ладно, расскажу. После случая с той девушкой, Шеф не хочет пока тебя больше отправлять на серьезные задания…
–Так ведь это когда было!
–Зимой было. Вот он и считает, что летом ты ещё не такого натворить можешь. Поэтому он был не против, что ты сейчас пошел со мной. Хотя, ты бросил сортировку писем.
Я поморщился. Последние дни “сортировка” заключалась в спасении с одного из подвальных складов всякой важной рухляди –на втором этаже прорвало трубу. И “сверхважные” воспоминания, из тех, что не успели основательно промокнуть, были теперь, ровно, как по линейке, расставлены по всем подоконникам. С инвентарными номерами, приколотыми на самых видных местах. Остальные Мышь, Наво, Галатея из отдела по связям с общественностью, ещё пара девушек из бухгалтерии да я сушили старыми фенами. Дамы причитали при этом, каждая по очереди, будто плакальщицы на похоронах.
–Вот, поглядите, какой был стриж!—вздохнула Галатея, вытаскивая на свет Божий что-то, отдаленно напоминающее чучело птицы, и успевшее основательно пропитаться водой. –Его помнил номер двадцать два дробь шестнадцать а-б, но недавно, совсем недавно забыл! Если он не высохнет ко вторнику, это может стать просто катастрофой!
Я, сжав зубы, слушал и водил феном по огромному маяку из папье-маше, навевавшему нездоровые ассоциации. Кто мог помнить этот ночной кошмар архитектуры, я в инвентаре не посмотрел, но, судя по изъеденным молью стенкам, этот самый кто-то, предпочел бы совсем забыть про многострадальный маяк.
Потом настала очередь Наво, и она заголосила на жуткой помеси русского и французского над россыпью каких-то бумажных шариков. А потом, к общему оплакиванию имущества с подмоченной репутацией, присоединилась Кухонная Мышь. Понимая, что после Мыши все начнется заново, по кругу, я с ненавистью обозрел все ещё недосохший маяк, и стал прикидывать пути к отступлению. Вот тогда, на мое счастье, в корридоре мелькнула рыжая шевелюра Телефона, и я , буркнув что-то про начальство и зов долга, потрусил за ним, прочь из пропахщего сыростью коридора.
–Так вот,–Телефон снова покосился на кофейник, который упорно отражал растянутую вдвое входную дверь,–мы ждем секреты.
–Государственные? –съязвил я.
–Бери выше,–прищурился мой коллега.—Детские.
–Эм...
–Понимаешь,–телефон постучал ладонями по столу.—У детей сейчас совсем нет секретов. Им дают ответы, когда они даже не задали вопрос –и вот, они не способны удивляться и фантазировать. Хотя, нет, то, что они могут нафантазировать, обречено потом. Как бы тебе...вон, видишь вон того кота?
Я выглянул в окно.
За фонтаном, который нагло и призывно журчал прямо открытую форточку, на раскаленном от жары бордюре, под хлипкой черешней, сидел кот. Мы встретились взглядами, кот лениво облизнул нос, и отвернулся, потеряв ко мне интерес.
–Это не простой кот,–продолжал телефон. –Его намечтала одна девочка. Но вот досада, родители говорят, что она совершенно не умеет следить за животными. И поэтому кот уже много лет не может попасть домой.
Я вздохнул. Кот был красивый, с голубыми глазами, черным носом и лапками, почти, как сиамец, только очень пушистый.
–А где здесь секрет?—спросил я, насмотревшись на кота.
–А секрет не в коте,–Телефону принесли каппучино в красивой чашке, и он осторожно опустил ложечку в рыхлую сливочную пену. –Секрет здесь в том, что её с детства только и делали, что учили.
–Разве это плохо?—я покосился на кота, но тот, повернувшись ко мне хвостом, уже важно шествовал по дорожке куда-то в сторону сквера.
–Не плохо. Как бы это…–Телефон взъерошил рукой морковные волосы. –Просто многие родители уверены – стоит дать ребенку ответы, знания – и все, он будет сильнее всех. А на деле – как колченогий стол, качается и качается, потому, что одна ножка длиннее другой. Ум есть, считать, писать умеет, в компьютере разбирается, отличница в школе. А сердце слабое. В том смысле, что любить не умеет, привязываться. Мечтает полюбить, хоть кого-то, хоть что-то, а не умеет. Да что там, даже мечтать так, чтобы сбывалось, не умеет. Это пока только кот страдает. А потом родители начнут обижаться, мол, не любит нас, убегает из дома к друзьям. И с друзьями не очень-то получаться будет…
Телефон вздохнул. А я пожал плечами.
–Не знаю. Может, это не так уж и плохо, что ребенок много знает? Ежели ребенка ограничивать в пространстве, так сказать, давать опору в виде знаний там, всяких, он же будет развиваться…
–Умом-то будет. Но останется на всю жизнь слепым,–мрачно ответил Телефон. –Ты что же, не помнишь – зорко одно лишь сердце?
Я промолчал в ответ. По дорожке на самокате ехал мальчишка, лет семи, белобрысый, светлокожий, в синем комбинезончике. Кот остановился и почти с надеждой посмотрел на него. Но потом отвернулся и пошел дальше.
–А вот этот мальчик вырастет и встретит её, –кивнул Телефон,–и вот, что хорошо – он подарит ей кусочек сердца. Сначала, он научит её делать «секретики», а потом расскажет, что в мире есть загадки, на которые нет ответа. И что это замечательно…
Я, не отрываясь, смотрел на мальчишку. Он, почему-то, все больше напоминал мне Маленького Принца с картинок Экзюпери.
–Молодой человек, ваш заказ,–голос официантки, которая наконец-то принесла мне кофе, в одно мгновение разрушил иллюзию. Мальчишка спрыгнул с самоката, выхватил палку, изображавшую меч, и помчался гонять голубей.
–Знаешь, –задумчиво заметил вдруг Телефон,– а ведь у Советника та же проблема. Думаешь, почему он без тела?
Я вздрогнул от неожиданности. Никто никогда не заговаривал об этом, ни со мной, ни при мне. Даже сам Советник, коротая вечера в моем холодильнике, говорил о судьбах мира и погоде, но только не о своем положении. Тот, единственный раз, не считался.
Видимо, лицо у меня слишком четко выражало всю палитру моих чувств относительно вопроса «бестелости» Советника. Потому, что Телефон засмеялся, и сказал:
–В общем и целом, у него вдребезги разбито сердце. Ум свой он всю жизнь тренировал. Вот он и стал чугунным, а сердце осталось слабое, хрупкое, как фарфор. И разбилось, стоило задеть один-единственный угол. И он решил, ходить с осколками в груди слишком больно – а, раз можно избавиться от них, вместе с телом, почему бы и нет?
Я молча гадал, что же за угол встретился на пути Советнику, а Телефон продолжал:
–Вот у Шефа другая проблема. У него слишком большое сердце. Все в меру хорошо, понимаешь. Потому, они и дружат с Советником –легче идти, держась друг за друга. Ничего не перевешивает – ни в груди, ни в голове.
Я снова посмотрел в окно. Мальчик перестал гонять голубей, и теперь стоял и кидал в фонтан крупные, круглые камешки, похожие на гальку.
И вдруг я стал вспоминать.
Первым делом, как я долго пытался узнать, что будет, если дойти да конца лестницы? Мы жили в хрущевке в пять этажей, но был ещё чердак, куда бегать не разрешалось под страхом ремня. Туда вела лестница, не оканчиваясь на нашем, пятом этаже. Я помню, как часто останавливался после школы и смотрел на лестницу и ту дверь, к которой она вела. И мне казалось, что за ней уж наверняка прячется какая-то огромная, сказочная страна. А потом, я вдруг вспомнил металлического жука, которого папа привез мне из Польши. У жука шевелились лапки и двигались усики. Было ужасно интересно, что там внутри. Я вспомнил, как плакал, когда старший брат нечаянно на него наступил. Но зато, я разобрал раненого жука, и рассмотрел механизм. А потом вдруг вспомнилась школа, и кусок шоколада с орехами, который я выменял за ярко-красный кленовый лист со светлыми прожилками – учительница сказала, что такие листья очень редкие.
–Ну все, пошли,–Телефон тронул меня за плечо. Я дернулся. Мой коллега сидел, заинтересованно глядя на меня и рисуя чернильной ручкой по салфетке что-то, похожее на бесконечные книжные росчерки.
–А … как же курьер?—удивился я.
– Ты задумался, а он как раз пришел. Я забрал секреты,–он загадочно потряс в воздухе небольшим свертком.
Я вздохнул.
–Ничего, в следующий раз сам получать будешь.
Мы вышли из кофейни. Телефон подобрал с земли камушек и кинул его в фонтан. А я с тоской подумал, что теперь придется вернуться к маяку и прочим залежавшимся чужим воспоминаниям.

@темы: ориджинал, рассказ

---

"Милая девочка", Луна Лавгуд|(/)Рудольф Лестранж, фанфик по ГП

[Grey Kite aka R.L.]

Название: Милая девочка
Автор текста: Серый Коршун
Фандом: "ГП" (а точнее, мир Роулинг, допиленный напильником)
Персонажи/пейринг: Луна Лавгуд |(/) почти-не-загадочный-персонаж, упоминаются иные личности (ГГ, НЛ и т.п.)
Жанр: AU (в первую очередь. На текст, являющийся ее началом, можно посмотреть здесь), drama
Рейтинг: PG
Отказ: денег не беру
Размер: мини (2160 слов)
Предупреждение: возможна альтернативная этика, политика/война, намеки на гет
Комментарий: автор подозревает, что это - частично трава, особенно в той мере, в какой касается центрального взаимодействия.
Где-то около наследила песня "Милая девочка" группы Ночные Снайперы (*).
Слова от  nettle: амальгама, бельмо, верный, город, дерзость, есть, жалко, зимовать, иной, карты, ломоть, мат, мириады, несносный, ослепнуть, пергамент, расплата, сокровище, тело, убийца, фантом, херес, церковный, чаща, шпат, щель, эхо, юркий, ясность

Её здесь знают, как Амели Фрэнк - немного странную англичанку; впрочем, англичанки почти все - странные, так что на мадемуазель Фрэнк не слишком-то обращают внимание. Тем более, что мадемуазель Фрэнк - художница, этим вполне возможно объяснить замкнутость и мечтательный взгляд, а также экстравагантную форму одежды. Она закалывает волосы на затылке в пучок с помощью карандаша, и иногда вынимает его прямо в автобусе, на котором следует из городка, где обосновалась какое-то время назад, в большой город, где слушает в университете курс искуствоведения. Вынимает - и пепельные волосы рассыпаются по плечам, закрывают лицо, а карандаш скользит по бумаге невесомыми штрихами. Она делает наброски пейзажей и людей, почти не глядя на них - однако безошибочно схватывая. Она странная, эта эмигрантка Амели Фрэнк, но талантливая. Так говорят те, кто мог видеть её рисунки - а она дарит их каждому, кто попросит.
Она такая открытая, такая безмятежная. Так думают те, кто ее видит мельком.
Ей нравится здесь, в городке, где так близко море, где ласковое солнце и где церковный шпиль - самая высокая точка, видная почти отовсюду. Ей нравится ездить в автобусе, рассматривать окрестности и попутчиков, хотя она, конечно же, могла бы перемещаться более быстрым способом. Она обнаружила, что это мерное движение помогает думать, а думать - необходимо, и думать отнюдь не о цветах и красках. У нее есть куда более важные дела, о которых те, кто знают ее как Амели Фрэнк, и не подозревают. Впрочем, им и не надо - они же... они же магглы.
Она чуть улыбается, наклонив голову и повернувшись к окну.
Это не их война.
Но в Амели Фрэнк, живущей среди магглов в городке на юге Франции, есть очень много от той, прежней Луны Лавгуд. Какой она была до августа девяносто восьмого. Какой она была бы, не сплетись узоры судьбы таким образом, что Луна родилась ведьмой - во-первых, и оказалась на строго определенной стороне баррикад - во-вторых.
Луна Лавгуд, второй аналитик штаба Сопротивления, смотрит в окно автобуса.
Она больше не улыбается. Она помнит, зачем она едет в город - не на учебу, которую посещает от случая к случаю, для поддержания легенды.
На шее покачивается талисман - голубовато-белый овальной формы полевой шпат, "лунный камень". Лунный.
Она говорит всем - своим соратникам по Сопротивлению - что нашла и зачаровала камень сама. И цепочка тоже нашлась, ведь все знают, что у Лавгуд до сих пор может заваляться множество самых разных вещей, хотя большинство странностей канули, как не были, вместе с отцом и отцовским журналом.
На самом деле, это подарок.
Разумеется, ему известно, кто она.
Луна думает об этом спокойно, кладет ладонь на стекло, чувствуя тепло солнца, впитавшееся в поверхность.
Она ведь тоже знает.
Луна вспоминает собрание, состоявшееся два дня назад - штаб Сопротивления постоянно меняет место пребывания, каждый раз для встреч используются новые комбинации условных знаков; и только памятная потертая монетка по-прежнему нагревается заранее, оповещая о скором появлении настоящего сигнала.
На этом собрании она вполне могла бы обо всём, наконец, рассказать.
На этом собрании Луна была с альбомом - её попросили показать рисунки, нехорошо же отказывать соратникам в том, в чем не отказываешь простым магглам. Альбом ходил по рукам, а сама Луна вычерчивала на разложенных перед ней картах другие линии. Начштаба Грэйнджер сосредоточенно курила, а главный целитель Лонгботтом переводил взгляды с одной на другую - словно никак не мог определиться, хотя при исполнении своих обязанностей куда чаще виделся именно с первой, и Луна давно уже вполне различала то, что может их связывать - при том, что ответственный за деятельность боевых групп Сопротивления Рональд Уизли тренирует бойцов за много миль отсюда. Это совершенно нормально. Образ жизни, который они ведут, располагает к подобному.
Луна обвела цель кружком, поймала и отразила улыбку целителя - солнечным зайчиком от зеркальца, не слишком-то яркого уже, с потемневшей от времени амальгамой. Но и такой улыбки хватило; и хорошо.
Ведь Луна могла обо всём рассказать - на этом собрании или любом из предыдущих, состоявшихся с середины зимы. А сейчас она едет в автобусе в город, и уже начинается лето. Полгода и девять встреч.
Она подсчитала - провалов и неудач за это время не стало больше.
Она констатировала, что не обогатилась полезной Сопротивлению информацией ни на йоту.
Просто встречи - в одном и том же кафе, за чашкой кофе. Она пьет латте, он предпочитает крепкий без сахара.
Луна с грустью думает, что знает столько совершенно бесполезного для других - чуть ли не с полсотни мелочей, которые можно понять о человеке спустя такие полгода, - и до сих пор не может понять хотя бы, насколько случайным это было с самого начала.
Луна смотрит в окно и не закрывает глаза - ей легко грезить и вспоминать, не смыкая век.

*
Из них никто не хотел признавать на словах, что Франция - это надолго. "Нужно перезимовать", - шутил Дин, кто-то следом подхватывал про перелетных фениксов, и заливисто хихикали Парвати и Лаванда, одетые уличными гадалками. Еще менее они хотели признавать зависимость от местного Министерства, давшего им право пребывания - только начштаба привычно хмурилась, прикуривая от палочки тогда еще куда ближе бывшего с ней Рона Уизли и кашляя с непривычки. Курить Гермиона начала как раз после эвакуации на континент.
Немногие выжившие из старшего поколения улыбались натянуто, одними губами. Но и они тоже спасались самоуверенностью.
Не всем повезло так, как Луне - нашедшей своё место практически сразу, не вынужденной быть постоянно в пути или менять место жительства через стого определенные промежутки времени. Ей было легко стать Амели Фрэнк, вписаться в не свой по рождению мир - неожиданно легко, но никто даже не удивлялся.
Со временем они всё признали, ко всему приспособились. С бельмом на глазу нельзя эффективно вести войну - а война продолжалась, как бы там ни было, даже если поле сражений несколько изменилось.
Луна хорошо знала, что ей надо делать.
Она не собиралась подводить тех, кого называла друзьями, и ловила юркую пташку смысла, всё норовящую ускользнуть.
Той первой зимой Луна иногда виделась с Невиллом по вечерам, он пил херес и никогда прямо не жаловался на пациентов или условия работы, только обиняками. Она оставалась с ним, чувствуя, что так нужно - особенно если ему не удавалось кого-то спасти; но в отличие от него, не умела жить местью.
Следующей зимой, более теплой, чем прошлая, Луна облюбовала уютное кафе в городе, куда ездила на учебу, не слишком далеко от зданий университета.
То самое кафе.
Она сидела за столиком у окна в тот день, ближе к вечеру, с горячим кофе и тетрадкой, куда записывала конспекты лекций.
Ей показалось, что она слышит знакомый голос. Луна вздрогнула.
Откуда-то из давних дней прокрались воспоминания об издевках в школе, о насмешках за странности - о надменных голосах соучеников; но нет, обладатель голоса, похоже, называл её "очаровательной мадемуазель" вполне всерьез.
Он повторил просьбу сесть напротив и осведомился, действительно ли свободно - мужской голос, довольно приятный и все-таки смутно знакомый.
Луна едва успела ухватить ускользающее воспоминание. О последнем годе учебы в Школе и особой комиссии, прибывшей к ним однажды.
Эти два голоса отличались достаточно - тем более, что тогда с ней говорили на родном английском, а сейчас на хорошем французском, куда лучшем, чем у неё самой. Но вот ритм и полутона подозрительно схожи, и трудно понять - это тот стиль, который не убирается ни тренировками, ни обороткой, особенно если и не желать этого, или просто случайное совпадение. Луна помотала головой и подняла взгляд от чашки с кофе.
Лицом он был не похож вовсе, как и предполагалось - но ей ли не знать, что лицо ничего не говорит в таких случаях.
Луна не боялась даже чащи Запретного Леса - не боялась и теперь. Она поразительно плохо умела бояться.
Тем более, она была не уверена даже наполовину - когда разрешила ему занять место рядом.
В тот, первый, день они даже не представились друг другу. Обмен любезностями и мало что значащая короткая беседа; вот только через два дня, когда Луна снова оказалась в кафе, он тоже был там. Словно бы ждал, хотя удивился при виде неё достаточно искренне.
Ричард и Амели, приятно познакомиться.
Фантом-воспоминание не отпускал Луну, и несколько раз за вечер она меняла решение - тот, не тот. Просто так он делает аккуратные глотки из всё той же чашки - или не просто так.
Пока он как ни в чем ни бывало не достал из кармана строгого костюма кусок пергамента, и не выскользнула на длину ладони из рукава скрытая до того палочка. Быстрое движение, невербальное заклинание, и вместо одного куска перед ней лежали уже два - можно было подумать, что просто разрезанные ножом, если б кто-то, конечно, смотрел внимательно их на столик у окна, в углу.
Он не видел необходимости скрывать это - он знал. Но Луна по-прежнему не боялась.

- Как вы поняли? - спросила она.

- Я однажды вас видел, мисс Фрэнк, - пожал он плечами. - Напишете здесь удобное для вас время, когда захотите; я отвечу, насколько оно подходит. К сожалению для вас, - приподнятый уголок губ, - у меня есть работа, требующая пристального внимания.

К сожалению для вас. Луна так и не поняла, какой именно из двух вариантов он имел в виду - её саму или Сопротивление; он с самого начала загадывал ей загадки, будто проверяя, достойна ли Луна называться одной из лучших выпускниц Рэйвенкло.

Разумеется, она написала на пергаменте время и дату. Через две недели они встретились снова; именно тогда он и подарил ей камень на серебряной цепочке.

Следящих и вредоносных чар Луна на талисмане не обнаружила.

*
Луна предусмотрительно перекусила перез отъездом парочкой ломтей хлеба с клубничным джемом; посиделки в кафе сегодня не планируется. Он встречает её у дверей, и они направляются в книжный магазин, который он собирался ей показать. Они почти как на экскурсии - Луна напоминает себе, что гражданская война продолжается, как бы там ни было, но такие моменты выпадают из общей ткани событий; а она и её спутник продолжают игру во взаимное неузнавание. Экскурсия в маггловский мир, который даже будучи знаком, всё равно остается неуловимо-чужим - а всё-таки, как неожиданно замечает он, и в маггловском книжном магазине может найтись нечто интересное. Ей чудится заговорщическое подмигивание; конечно же, только чудится. Кем бы он ни был, это несолидно, даже если является подколкой в очередном раунде той же самой игры. Ей же, в конце-концов, известно, кто он.

- Недавно я приобрел пару книг в магическом квартале города, - его замечание настигает Луну, когда та укладывает в сумку, болтающуюся через плечо, иллюстрированное издание о древних животных, когда-то обитавших на Земле. Симпатия к странным созданиям порой еще дает у неё знать о себе.
А ему должно быть известно, что магического квартала она избегает, по вполне понятным причинам - хотя до этого он ни разу не воспользовался этим, только бросал намеки раз или другой.

- Они лежат у меня на местной квартире. Хотите... посмотреть? - он делает приглашающий жест, неширокий и ироничный.

- Да, - решительно кивает она. Что-то новое.

Он тоже кивает в ответ, и они сворачивают - идут пешком, не торопясь и молча. Уже неясно, когда обнаружилось, что им удобно рядом молчать. Идти недалеко, а затем - по лестнице на третий этаж; ничем особенным не отличающаяся от прочих дверь, коврик в прихожей, полумрак - только дверь он, естественно, запирает не ключом, а модифицированным заклинанием. Еще один жест - зажегся единственный магический светильник.
Всё само собой разумеется, очень хороший спектакль, можно похлопать в ладоши. Только книги - настоящие, в этом можно быть уверенным, потому что ей уже не шестнадцать, да и он не похож на агитационный плакат, каких она насмотрелась тогда. Они просто оба любят книги определенного рода, и он - несостоявшийся студент её факультета. Это может многое объяснить, возможно.

- Если мы перестанем делать вид, что никто ничего не знает, то будет легче, - неожиданно произносит Луна. Неожиданно для него; для нее это последствие решения, принятого еще по дороге.

Он оборачивается.

- Я в вас не ошибся, всё же. И, если вы заметили, как раз прошел ещё час.

В квартире по-прежнему не слишком-то светло, но Луна всё равно может видеть, как плывут и меняются черты лица - как оно становится точь-в-точь таким, каким ей запомнилось некогда, в ту единственную мимолетную встречу. Высокий лоб, твердые черты словно подернутого льдом, тщательно выбритого лица, почти половина седины в коротко стриженных, расчесанных на прямой пробор волосах, и неожиданно-живые карие глаза, рассматривающие её - в упор.
Они стоят посреди прихожей. На расстоянии пары шагов друг от друга - или враг от врага - или оба эти выражения в данный момент бессмысленны. Палочка Луны в той же сумке, где купленная только что книга, а его, надо полагать, в рукаве.

- Вы очень интересный человек, мисс, - он нарушает тишину своим голосом, с теми же оттенками и полутонами, но звучащим естественней, чем взятый взаймы у какого-то пожилого чиновника. - Признаться, сначала я не мог предположить, что все придет к этому, или даже к половине того.

- Действительно?.. - она очень быстро спрашивает. Её сердце бьется гулко и чуть чаще обычного. - Вы же всегда всё планируете заранее, так все знают.

Тот, кто и правда весьма известен, и не в хорошем смысле, своими планами и сетями, не отвечает. Тишина тянется и звенит, а Луне внезапно хочется ослепнуть сейчас - и не видеть с беспощадной ясностью того выражения, которое появилось на его лице. Она хотела бы найти какую-то щель, лазейку, как умела когда-то, чтобы сохранить это - чтобы не предавать себя - и других тоже не предавать. Она делает шаг, но останавливается, держит дистанцию - а он смотрит теперь чуть снисходительно, словно ждет, когда же наконец она сорвется и спросит - нечто вроде "когда вы начнете меня вербовать, мистер начальник Незримого Департамента?". Слова катаются на языке, но слишком очевидным становится тот ответ, которого он, разумеется, никогда открыто не даст.
И она просто приподнимается на цыпочках и целует его, почти по-детски, не так, как делают уже-женщины. Это дерзость, за которую вполне можно поплатиться - она уже не так наивна, как когда-то, чтобы не понимать, но позволяет себе побыть на несколько мгновений той, прежней.
Он усмехается, она чувствует эту усмешку - не только губами - но усмешка не злая. Снисходительная и удивленная, на его - сейчас - настоящем лице.

- Не шути, девочка. Не со мной.

- Я не шучу, - шепчет Луна, - мне было бы жалко этого не сделать.

- Даже несмотря на то, что я - убийца? - она не знала, сколько точно Авад на его палочке, но должны же они, действительно, быть.

Луна качает головой. Не повышает голоса.

- Из тех, кого я достаточно близко знаю, практически все - убийцы. В той или иной степени. Вы не так уж сильно отличаетесь.

Даже она сама - этого Луна не говорит, этого даже не видно в прозрачных глазах, но он всё равно поймет. Понимает.

И то, кем каждый из них мог бы стать - тело на полу слабо освещенной съемной квартиры - теряет смысл окончательно, здесь и сейчас.

*
Возвращаться приходится поздно вечером, самым последним автобусом. Пассажиров так мало, что можно забраться на сидение с ногами, как можно удобнее. В прозрачных глазах проплывают недавние воспоминания, а на небе зажигаются звезды - одна за одной; их мириады, видимых и невидимых, а он говорил, что в следующий раз встретиться можно ближе к ночи на берегу моря, где очень хорошо наблюдать за небом. Она тоже любит смотреть на звезды. Разумеется, все зависит от того, найдется ли свободный день в следующие две недели - у второго аналитика Сопротивления и у главы разведслужбы Темного Лорда.

Расплата однажды наступит, думает Луна Лавгуд, однажды мат будет объявлен либо белым, либо черным; лунный камень, обостряющий восприятие и интуицию, покачивается на её шее. Она мысленно проводит пальцами по контуру лица этого несносного человека, и через несколько мгновений, почти незаметно, те же контуры начинает чертить на листе карандаш - верно и четко, как обычно бывает.
Она рисует его, зная, что уничтожит лист - зная, что если это увидит та же Гермиона, то не избежать неудобных вопросов - зная, что совершенно не знает, как распорядиться сокровищем, неожиданно полученным - зная, что он тоже не знает этого.
Она рисует то, чего не видела никогда. Словно эхо.
На карандашном наброске, сделанном Луной Лавгуд, Рудольф Лестранж - лет на двадцать моложе теперешнего - улыбается неожиданно мягкой улыбкой.

_____________________________________________

* - да, автор осведомлен, что песня не гетная, а фемслэшная, если что. Но это ничего не меняет.

@темы: фанфикшен, фандом "Гарри Поттер", рассказ

---

Аппарация, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, джен, АУ

[netttle]

Ну-с, с почином.

Название: Аппарация
Автор текста: Netttle
Фандом/ориджинал: Гарри Поттер, АУ
Персонажи: Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Отказ: Все не мое, разве что кусочек мира
Размер (кол-во слов): 613
Аннотация: Когда аппарация приводит мага куда-то очень далеко...
Предупреждение: махровое АУ, ксено
Комментарий: написано по словам от Grey Kite:
арфа бардак вещественный дурман зверь именной кленовый кровь крест ложе мост
никнуть проклятие равный ревность склеп сосущий стать тени удел уксус фронт химера
холст шебетать чаячий эпоха юлить ярость

вы уверены?

Надо было отправляться. Как же не хотелось оставлять его одного... Кингсли пришел вечером и был очень встревожен и как никогда молчалив, он осел у костра угольной глыбой, поник, а потом позволил себе отключиться на ее скромном ложе, пока Гермиона варила дурман с уксусом и кленовой корой. Моя сила в его слабости, думала она. Вот мы и на равных с шефом, и он приходит ко мне за помощью. Эта мысль не придавала ей сил, но заставляла быть сильной. Кингсли не юлил, просто сказал, что видел Гарри. Гермиона прикрыла спящего полотнищем холста и аппарировала.

К этой аппарации невозможно было привыкнуть, даже тем, кто оказался на нее способен. Больнее, страннее, обезличеннее. Как авада, только все помнишь - и вроде бы жив. Проклятие нового мира, возникшего так близко, за тонкой гранью. Скоси глаза - и увидишь его багровые отсветы. Сделай шаг - и попадешь в его тенета.

Гермиона сама выбирала это место пунктом входа: так похоже на склеп, на своде - вязь ее именного заклятья. Всего лишь сумрачная дыра в скале, в темных углах всегда копошились тени, но безобидные, они сами ее боялись и повизгивали в тревоге. Глаза заслезились - она сморгнула липкие капли, сосредоточилась, отращивая глазные щитки, чтобы выйти наружу.

Там слепил белый свет, ленты дендрофолий снова тянулись к ней, с неизменной яростью обвивая щиколотки. Стряхнув шустрые присоски, уже сосущие ее кровь, Гермиона принюхалась, ноздри затрепетали, улавливая след знакомого запаха. Тропа развернулась перед ней, подчиняясь усилию воли.
Кингсли сказал, что Гарри снова проявился в ее секторе, что только Гермиона сможет догнать его. И вернуть его? Гермиона не питала иллюзий. Но - увидеть Гарри, поговорить с ним, обнять.

Она помчалась по тропе, перелетая расщелины между гигантскими корнями. Запах становился сильнее. Вдали, среди узловатых стволов, каменных крестов и Эоловых арф, издающих монотонный гул, она заметила рябь перехода.
Гермиона развернула радужные крылья и преодолела оставшийся отрезок пути одним длинным прыжком, подставляясь попутным потокам, то и дело сталкиваясь с сотнями мелких летучих тварей, щебечущих свою песню этому миру . Под каменным мостом в коралловых наростах ждал Гарри. Перед ним в луже крови лежала груда серебряных масок. Его облик менялся каждую секунду, пока, наконец, не застыл в чудовищной форме.

- Привет, прекрасная Химера! - бросил он, слова потекли сквозь нее, множась и прорастая цепкими побегами.

- Снова охота? - спросила она, заставив побеги расцвести гирляндами синих колокольчиков.

- Всегда охота! - жар его чувств был вещественным и тяжелым, он захлестнул Гермиону и повалил на спину.

- Возвращайся, - шепнула она.

- Не могу, ты знаешь. Я еще не догнал Малфоя. Еще не сорвал маску с его лица, - зашипел зверь, который был Гарри.

Ревность Гермионы проснулась после долгих лет сна и издала звук, похожий на чаячий вопль. Оказывается, все так же больно.

- Возвращайся в наш мир, - попробовала она снова.

- Мое место здесь. Пока Пожиратели приходят сюда, я буду уничтожать их. Тот фронт – уже не мой удел.

- У нас не фронт, у нас бардак, - засмеялась Гермиона, вспоминая засады, погони и ночевки в лесных хижинах.

- Эпоха той магии для меня закончена, - покачал головой Гарри. Он возник рядом, прильнул к ней, обернул своими огромными мягкими крыльями, утешая.

Гермиона заплакала, а он слизывал шарики ее слез длинным раздвоенным языком.

- Сладкие.

- Ты еще можешь принимать свой облик? - спросила Гермиона.

Он сделал усилие, воздух вокруг взволновался, и Гермиона почувствовала движение новой магии, рожденной из сплетения знакомых ей заклинаний и каких-то совершенно новых, здешних. Гарри изменился и на мгновение стал таким, каким был бы в их родном мире. Он вырос, похудел, черные спутанные волосы топорщились и лезли в глаза. Но глаза были все те же, зеленые, как летняя трава.
Держать облик было тяжело, и он вернулся в привычную форму.

- Не плачь, Гермиона, я люблю тебя. Все будет хорошо.

«Это ложь», - подумала она.

fin

@темы: фанфикшен, фандом "Гарри Поттер", рассказ

---

Контрольный маячок

[vija]

Сообщники!
Напоминаю, что выкладка рассказа сегодня.

1. Тело текста прячем под more.
2. Для удобства проставим тэг "рассказ", хорошо? Если пишите по фандому, то укажите его не сокращением (например, ГП), а целиком ("Гарри Поттер"). Если оридж, то "ориджинал".
3. Отдельная просьба прописывать имена героев целиком (вдруг не все сообщники и гости города в курсе фандомных сокращений).
4. Для единства оформления привожу полный вариант шапки (резать её можно, ограничений нет).

Название ...
Автор текста ...
Бета (если вдруг таковая есть) ...
Фандом/ориджинал ...
Персонажи ...
Жанр ...
Рейтинг ...
Отказ ...
Размер (кол-во слов) ...
Аннотация ...
Предупреждение ...
Комментарий ...

Надеюсь, мы все успеем выложиться сегодня и поддержать друг друга комментариями к рассказам

@темы: организационный момент, спринт, контрольный маячок, игры

---

Разминка пальцев: короткий рассказ

[vija]

UPD: Напоминаю, что в 21:00 по Москве завершён набор на разминку.
Участники разбиваются на пары в комментариях к этой записи находят себе компаньона и обмениваются 29-ю словами, которые должны быть включены в текст.

Поскольку участников 11 (а это число плохо делится на 2), у меня предложение:
пусть будет одна тройка, где каждый из участников даёт и получает от компаньонов 15 слов (да, в итоге вы получите не 29, а 30 слов, зато не будет путаницы).
Что скажете?

T-Kuat предупредила, что не успевает к указанному времени, поэтому пару ей составит ваша покорная слуга.

* * *

Приветствуем!

Краткость, как известно, сестра осетра таланта, но написать идейно завершённый микротекст — задачка не из простых.
Предлагаем в ближайшую неделю (29.05—3.06) потренироваться в написании рассказа (нижний порог которого 500 слов, это примерно 2-е страницы).

Условия:
* вы заявляетесь в данной записи ("Хочу и буду!");
* обозначаете фандом, по которому будете писать (или оридж);
* тема, пейринг, рейтинг и прочие радости жизни — любые;
* 29-го мая в 21:00 по Москве (когда завершится приём заявок на участие) мы спариваемся разбиваемся на пары и
* выдаём друг другу 29 слов, которые должны быть включены в рассказ (предлоги и междометия не в счёт);
* компаньон может, но не обязан быть слушателем/корректором идей, обоснуйцем или бетой;
* но соавтором быть не может.

Если захотите, можно попробовать сделать отдельную "Соавторскую разминку пальцев" (вдруг оно станет судьбоносным моментом, и вы обретёте долгожданного соавтора? ).

Записываясь, вы соглашаетесь с условиями и являете миру завершённый рассказ не 5-го или 25-го июня, а 3-го числа.
Выкладывать текст нужно здесь.

Что скажете? Какие мысли/предложения?

Образовали пары (простите мне вольность речи)):
vija + T-Kuat + Ellaahn
Джорджи Д. + Майя-Стина + Amnezyna
use my name + Loki [I have an Army] Lafeyson
netttle + Grey Kite aka R.L.

запись создана: 27.05.2012 в 18:24

@темы: организационный момент, спринт, игры